Пророчество крови
Шрифт:
– Хозяюшка звала хозяина, но Асна и Лейс ослушались. Хозяин запретил покидать хозяюшку – эльфийка не знала, как себя вести. Ее морщинистые ручки тряслись и хотели схватить за длинные уши, но она сама же себя сдерживала.
– Может с ней было что-то не так? Ей было плохо? – Драко охватила дикая тревога.
– После того, как хозяин ушел, хозяюшка была спокойна, она смеялась, а потом накричала на Лейс и Асну. Звала хозяина, но...
– Где она сейчас? Что она делает в комнате? – Крикнул слизеринец и, не дожидаясь ответа, бросился в верх по лестнице.
– Драко – сказала Гермиона, как только он ворвался в дверь. – Я тебя звала... Наш малыш...
– Гермиона, нет! Не говори... Я не должен
– Он впервые шевельнулся – девушка быстро поднялась с кровати и подошла к любимому, который, что-то бормоча, просто не слышал ее. – Драко – Гермиона взяла ладони парня и убрала их от лица, – он впервые шевельнулся, слышишь? – Он начал быстро хлопать глазами, чтобы прогнать пелену слез на глазах и, кажется, на мыслях.
– Шевельнулся? – хрипло выговорил он.
– Я тебя звала, но ты приказал не покидать меня. Ты сам виноват – на лице у девушки играла улыбка, а в глазах стояли слезы счастья.
В тот же миг, Драко вскочил на ноги и подхватил любимую на руки. Он закружил с ней по комнате, а она, смеясь, обняла его за шею и крепко прижалась. Гермиона знала, что он не опустит ее, не упадет. Затем парень очень аккуратно положил ее на кровать и лег рядом. Он целовал ее губы, глаза, волосы, пальцы, живот... каждый сантиметр тела, которое любил так сильно, что только девичье сердце и душа стоило больше.
– Я не смогу! Не смогу! – Кричал Рон охрипшим голосом. Косточки рук были покрыты запекшейся кровью, под глазами залегли глубокие круги. Уже прошло несколько дней и ночей, как он бессонно провел в этом доме на окраине большого города. Сначала он злился, потом был растерян, но сейчас его охватил ужас. Он разрывался между желанием мести и любовью, которой не было. Он слишком далеко зашел, слишком доверился человеку, который был так похож на объект его ненависти, допустил бесконтрольное влияние на себя...
– Тебе ничего не надо делать. Это должен быть я – холод от слов Скорпиуса проникал в каждую клеточку тела и вместо эффекта протрезвления, он, наоборот, сковывал все больше.
– Но она мне этого не простит – сказал парень сквозь руки, которые закрывали его лицо.
– Этого? – Засмеялся мужчина в черной мантии. Этот смех был такой искренний, что Рон даже опустил руки, чтобы увидеть Малфоя. Но внезапно искренность превратилась в рычание – истерическое и безумное. – Она тебе не простила того, что ты просто ушел из леса. По глупости или от страха, какая разница. И для нее не было аргументом, что ты вернулся, что ты спас «героя и легенду». Ну конечно, разве это может сравниться с годами издевательств, которые она терпела от моего любимого племянничка? Ах да, ты же только друг, брат, которого у нее было – каждое сказанное слово было его собственным сказанным тут, но теперь они отражалось от стен и влетали назад в парня словно огромный огненный шар, который сжигал все внутри. И больше ничего не было – пустота.
– Я не смогу – повторял снова и снова Рон. Он забился в угол комнаты, сполз по стене и, обхватив руками колени, вертел головой из стороны в сторону.
– Уизли, докажи хотя бы себе, что ты не тень. Ты – личность. Выйди и сделай так, чтобы больше никто никогда не смог усомнится в тебе. Ты ненавидишь Малфоя, а девчонка его любит – последнее слово он выплюнул и, с полным отвращением от себя же, отвернулся от созерцания метаний парня. – От ненависти можно сделать шаг назад. Сделаешь так, как я тебе скажу, и грязнокровка сама упадет к твоим ногам. А с потомком своего рода я разберусь сам.
У Рона не было даже сил упрекнуть, как он назвал Гермиону. Он обещал себе, что никому не позволит ее так называть. Но Скорпиус прав, если исчезнет ненависть,
Размышляя о будущем, прямо в углу, в котором сидел, Рон заснул. Проснувшись утром он увидел, что спал он почему-то в кресле, но как и когда попал в него, не помнит. Скорпиуса в доме, похоже, вообще не было. Сон понемногу отступал и парень начал вспоминать, как и почему он попал в это место. Образы и разговоры закрутились перед глазами, отчего его чуть не вырвало. Встав на ноги, он почувствовал сумасшедшую усталость, тело было налито свинцом. Заставив себя встать, дрожащими пальцами гриффиндорец нащупал свою палочку в кармане и произнес заклятие аппарации. В общежитии Дурмстанга он пробыл до конца вечера, а затем, снова вернувшись в Министерство через камин для международных путешествий, оказался в лондонском атриуме того же заведения и сразу же отправился к месту, через которое можно было напрямую попасть домой. Переступив каминную решетку в «Норе», Рон сразу же встретился со своими родными, которые, кажется, его ждали(?).
– Где ты был? – Артур Уизли вскочил с кресла и сделал шаг к сыну. На его лице было ни тени удивления, только незнакомая невозмутимость и холод.
– Эм... А где все? Мама, Джинни... – проигнорировав вопрос и выражение лица тех, кто на него смотрел, даже не моргая, парень прошел на середину комнаты и начал разглядывать все вокруг. Словно остальные члены его семейства должны были выскочить из тайников с крикам «сюрприз». – Билл, где Флер? Что здесь происходит?
– Рональд Уизли! – Голос главы семейства, который, наверняка, впервые в этом доме раздался так громко, что произвел на всех отрезвляющий эффект, и все присутствующие посмотрели на него. – Рональд, где ты был?
– Папа, я был в Норвегии. Я кое-что забыл в общежитии и мне надо было вернуться. А потом меня немного задержали.
– Рон, они все знают о том, что произошло в Косом переулке – сказал вдруг Гарри, делая упор именно на слова «все». Он также был в комнате, но стоял у окна, и потому друг его не сразу заметил. – Софи вместе с твоей мамой и Джинни на Гриммо.
– Я... – глаза рыжего парня забегали, он резко посмотрел на друга.
Софи! Из-за встречи в Косом переулке он о ней совсем забыл. В тот вечер он же должен был её встреть. Она приехала к нему за сотни километров, а он сбежал, оставив девушку, которую, думал, что полюбил. За те несколько последних часов, проведенных в Норвегии, он все продумал. Что скажет и что сделает. Но он забыл о Софи. Почему она не вернулась назад? Как ей хватило ума встретиться с его родными без него? Надо срочно что-то придумать. Его план продуман до мелочей, его ничто не должно испортить. Повернувшись к камину, Рон начал свой рассказ. И ложь, на удивление, теперь легко слетала с его губ и служила прекрасным объяснением своего поведения. И что самое прекрасное, она была такая, которой верили, даже с на ходу придуманной истории о Софи. С ней он разберется позже, ведь понятно, что ни о каких чувствах речь уже не идет. Возможно, ее женская гордость не позволит ничего объяснять, это был бы идеальный вариант. А если учесть, что она старше его, и как раз в этом году закончила обучение, то существует вероятность, что они вообще не увидятся больше. Хотя прошлые пару месяцев именно она помогла ему немножко забыться, это не помогло ему забыть свою ненависть и желание возмездия.