Пророчество о сёстрах
Шрифт:
Он понимающе кивает.
— Ясно. Вы ищете своего отца, верно?
Я вскидываю голову и с новым интересом обозреваю его.
— А откуда… да. Да, так и есть. Но откуда вы знаете?
Он небрежно машет рукой на соленом ветру.
— О, здесь новости узнавать нетрудно. Мир-то этот, можно сказать, невелик, а?
Майкл Аккерман смеется над своей шуткой.
— Должно быть. Так значит, вы знаете, где мне найти отца?
Он уверенно кивает.
— Да-да. Разумеется. Собственно-то говоря, он послал меня отыскать вас.
— Он? В самом деле?
— Ну да. Велел искать хорошенькую девушку лет шестнадцати и немедленно вести к нему.
Молодой
Я высвобождаю руку.
— Погодите минутку, пожалуйста! Я не уверена, что мне стоит уходить отсюда с кем-либо. Видите ли…
— Глупости! — Он снова хватает меня за руку, на этот раз крепче. — Я знаю, кого вы ищете, — и отведу вас прямо к нему.
Не успеваю я сделать и двух шагов, как замечаю, как странно горят его глаза. Они больше не кажутся дружелюбными, скорее зловещими. Через миры до меня снова доносится голос Сони: «Иные будут стремиться помочь тебе, иные — сыграть с тобой какую-нибудь шутку, но иные — причинить тебе настоящий вред».
— Послушайте! — Я дергаюсь, пытаясь снова вырвать руку из его хватки. — Мне не нужна ваша помощь. Честное слово. Лучше я останусь тут ненадолго. Отец наверняка сам меня найдет, если я только постою на месте.
Молодой человек впивается пальцами мне в предплечье с такой силой, что я морщусь от боли.
— Нет-нет. Не думаю. — Голос у него изменился — стал гораздо тверже. И совсем не таким дружеским. — Видите ли, нам назначена еще одна встреча…
Однако он не успевает закончить фразы. Внезапно перед нами оказывается мальчик, примерно как Генри, в странной рубашке без пуговиц и коротких бриджах, из-под которых торчат ободранные коленки. Лицо у него измазано грязью.
— Пора проваливать, приятель, — говорит мальчик.
— Постой-постой, малыш. Нос у тебя не дорос вмешиваться в иные дела. Беги отсюда.
Майкл Аккерман тащит меня еще на один шаг вперед, но мальчик преграждает ему дорогу.
— Не собираюсь повторять. Отпусти ее. Мне не хочется делать тебе ничего плохого.
Странно слышать угрозу из уст такого маленького мальчика, однако, заглянув в его стальные глаза, я понимаю: он совершенно серьезен.
— Послушай. — Майкл Аккерман выпрямляется во весь рост. — Не думаю, что ты осознаешь, с кем связываешься. Понял? Девчонку необходимо задержать и разобщить.
Мальчик утомленно качает головой.
— Я пытался. Пытался тебя предупредить. — Он смотрит на меня. — Я ведь его предупреждал?
— Ну… наверное…
Слова замирают у меня на губах. Мальчик поднимает руку и произносит что-то на языке, которого я никогда не слыхала. Сперва все вокруг, даже сам воздух, словно затихает. Волны и те накатывают на пляж совершенно беззвучно — как будто заклинание странного мальчика заставило онеметь даже стихии. А потом земля вдруг начинает дрожать. В единую секунду — долю секунды — мы все успеваем обменяться быстрыми взглядами: в глазах мальчика читается непонятное удовлетворение, а в глазах Майкла Аккермана озарение и испуг. Сперва я не понимаю, отчего рука, что сжимала мое плечо, вдруг разжалась, однако, поглядев вниз, вижу, что земля под Аккерманом разверзлась. Песок под его ногами расступается, и Аккерман уходит вниз, засасываемый этой чудовищной пастью. Все происходит очень быстро; не успеваю я растерянно заморгать, как Майкла Аккермана уже нет как нет, песок снова ровен и гладок, как будто его тут и в помине не было, — а волны вновь
Я поворачиваюсь к мальчику.
— Но… Что… Куда… Что ты с ним сделал?
Он вздыхает.
— Ну полно! Не нервничай! Я же его предупреждал, а ты сама видела, он провалился легче легкого. Кроме того, он собирался взять тебя к падшим душам.
Говорит он как-то странно, расхлябанно, не соблюдая ни должных манер, ни даже правильного построения фразы.
Я делаю шаг назад. Нет времени пенять ему за причудливую магию — тем паче, что она, пусть и кажется изрядно жестокой, только что спасла меня. Сейчас меня куда более заботят более насущные вопросы.
— А откуда мне знать, что ты лучше его? Может, ты сам хочешь заманить меня к душам? В конце концов, ты обитаешь тут, в Иномирьях, — как и они.
— Да, но я не один из них. Я тут лишь потому, что еще не пересек черту.
Я прищуриваюсь и смотрю на него, как будто это способно мне помочь определить, правду ли он говорит.
— И почему это?
— Не знаю. Но тут множество таких вот душ вроде меня. Иногда мы задерживаемся по собственной воле, а иногда просто… задерживаемся. — Он пожимает плечами. — Во всяком случае, можешь не волноваться, что я утащу тебя к падшим душам. — Он весь подается вперед и понижает голос, точно боится, что нас подслушают: — Томас — ну, твой отец — заботился обо мне, понимаешь? Защищал меня от всевозможных злых тварей. Это место, — он косится на небо и тихонько присвистывает, — оно совершенно безумное. Словом, Томас просит меня приглядеть за тобой. Томас и твоя мать.
Мальчик так привычно употребляет имя отца, да еще и упоминание мамы — все это заставляет меня поверить ему.
— Ты видел мою мать? Здесь?
Он кивает.
— Ну разумеется. Они же вместе! А ты чего ожидала? А знаешь, она прехорошенькая. — Он вдруг краснеет. — Глазами немного похожа на тебя.
От волнения мне перехватывает горло. Я сглатываю.
— Ты мне поможешь? Отведешь меня к ним?
Он сжимает губы, смотрит сперва на небо, потом на линию берега, затем снова придвигается ко мне.
— Вот прямо-таки помочь — не могу. Наказание было бы слишком… — Он пожимает плечами. — Словом, чересчур, понимаешь? Но я могу тебя слегка направить, и если потом кто-нибудь случайно упомянет твоему отцу, что ты тут и странствуешь по Иномирьям в поисках его… ну кто узнает, если мы никому не скажем?
— Послушай, я была бы страшно признательна за помощь. У меня мало времени, а мне крайне важно найти… ну, ты понимаешь. — Мне, похоже, передалась его мания преследования, и я тоже понижаю голос и оглядываюсь по сторонам, прежде чем продолжать: — Как ты посоветуешь действовать дальше?
Он тоже подается ко мне и еле слышно шепчет, дотрагиваясь до моей руки пальцами, прикосновения которых я ощущаю лишь слабым дуновением.
— Думай только о нем. Не думай о месте, даже не пытайся. Ты не знаешь и не можешь знать, где он, — никак не можешь знать. Но он постарается сам тебя отыскать. Только не здесь.
Мне все еще страшновато слушаться этого мальчика со странными речами и в странном одеянии. А вдруг это ловушка? Ну а если нет? Если он и правда хочет помочь?
В конце концов я прихожу к выводу, что выбора у меня нет. Придется верить, что он хочет помочь. Иначе мне суждено состариться и превратиться в седовласую старуху, чья душа стоит на берегу в одном мире, а тело покоится на кожаном диване в другом.