Пророчество орла
Шрифт:
— Чего это ты развеселился? Где…
Послышался глухой удар. Требий охнул, и Вителлий, мгновенно обернувшись, увидел на лице своего телохранителя изумленное выражение. Оба они, трибун и его наймит, смотрели на острие меча, выступившее на палец из груди Требия. Затем тело телохранителя дернулось от полученного сзади толчка, и острие исчезло, оставив разрез в тунике; спустя миг материя пропиталась темной кровью. Еще одно содрогание, и Требий рухнул на колени. Подняв взгляд, Вителлий увидел выступившего из тени за дверью с окровавленным мечом в руке центуриона
Вителлий замешкался лишь на миг, но когда его рука дернулась к висевшему на поясе мечу, Миниций ступил вперед и приставил острие своего клинка к горлу трибуна.
— Не надо! Не трогай оружие!
Аякс поднялся из-за стола, и, увидев у него меч, Вителлий понял, что сопротивление в таких обстоятельствах бесполезно. Он выпустил рукоять меча, опустил руку и уставился на Миниция.
— Что означает это предательство?
Миниций улыбнулся.
— Давай, давай. Уж если кому и пристало говорить о предательстве, так это такому безупречно честному малому, как ты.
— О чем ты вообще толкуешь? Что?..
— Остынь, трибун. — Не сводя глаз с Вителлия, Миниций обратился к Аяксу: — Малец, сбегай-ка за людьми. И пусть сюда придет твой отец.
Пират кивнул, выскочил из комнаты, и они услышали торопливый топот его ног на лестнице.
— Чего тебе наобещал Аякс? — осведомился Вителлий, буравя центуриона прищуренным, оценивающим взглядом. — Денег посулил? Возможность убраться отсюда? Не стоило тебе на это покупаться.
— Я и не покупался. — Миниций издал смешок. — Денег я в любом случае уже получил более чем достаточно от его отца…
— Отца? — Вителлий нахмурился, и тут его словно громом поразила догадка. — Так это ты?! Ты тот самый изменник, который сообщал пиратам о каждом перемещении флота!
— Я самый.
— Но почему?
— Ты же сам мне все наилучшим образом растолковал. Скоро отставка: я об этом уже несколько лет думал с ужасом. Оно конечно, моих накоплений и содержания вполне хватило бы, чтобы спокойно дожить свои дни, но ведь роскошь куда желаннее покоя. Короче говоря, я связался с Телемахом и весь последний год снабжал его сведениями. Получил вполне достаточно, чтобы жить в свое удовольствие. А тут вдруг ты свалился мне на голову и предоставил возможность заработать кое-что сверх того… Думаю, Телемах щедро отблагодарит того, кто вернул ему сына. Да еще и доставил высокопоставленного заложника, что дает возможность поторговаться.
— Ублюдок!
Миниций рассмеялся и покачал головой.
— Трибун, тебе ли так возмущаться? Сам-то ты, спрашивается, что здесь делаешь? Не больно-то это похоже на ревностное исполнение своих обязанностей на службе у императора. И эти свитки, что бы там в них ни было… Ты ведь не ради императора за ними охотился, верно?
Губы Вителлия скривились в усмешке.
— Не ради нынешнего императора, верно. Итак, Миниций, какова твоя цена?
— За что?
— За то, чтобы я убрался отсюда.
— Нам отсюда не уйти. Слишком поздно.
Снизу со двора донесся голос отдававшего приказы Аякса, и Вителлий, нервно облизав губы, шагнул ближе к центуриону.
— Послушай, мы могли бы договориться.
Миниций отступил и предостерегающе поднял меч.
— Не приближайся!
— Послушай меня! Я могу сделать тебя богатым, гораздо богаче, чем ты можешь вообразить…
Послышался тяжелый топот сапог: оба римлянина повернулись к двери, и Миниций покачал головой.
— Прости, трибун, — никаких переговоров. Просто твое время истекло.
Дверь распахнулась, и в комнату с мечами наготове влетели несколько пиратов с Аяксом во главе. Подскочив к Вителлию, тот ударил его. Трибун, отлетев в угол, упал на койку. Юноша приказал двоим пиратам не сводить с него глаз и повернулся к Миницию.
— Я послал за отцом. Он скоро будет. А пока — брось меч!
— Что?
— Брось меч и встань у стола. Руки за голову, чтобы были видны.
— Но я на вашей стороне! Я же тебе сказал!
— Там видно будет. А сейчас брось меч!
Миниций покачал головой, и Аякс, указав на него пальцем, угрожающе процедил:
— Брось меч, пока тобой не занялись мои люди!
Миниций горестно скривился, бросил меч к ногам Аякса и отошел к столу, где и встал, держа руки за головой.
— Ну, доволен? Не думаю, что Телемах обрадуется, увидев, как ты со мной обращаешься.
— С отцом я как-нибудь сам разберусь, — со злобой в голосе ответил Аякс. — И если ты лжешь, позабочусь о том, чтобы ты умер мучительной смертью.
Из угла, где упавший Вителлий перешел в сидячее положение, раздался смех.
— Да, центурион, похоже, ты так же глубоко в дерьме, как и я.
— Не думаю, трибун. Вот увидишь. Скоро сюда придет Телемах…
— Заткнитесь! — рявкнул Аякс. — Оба!
Потянулось молчаливое ожидание. Пираты не сводили с обоих римлян глаз. Небо за окном светлело; издалека доносились звуки по-прежнему продолжавшегося обстрела, во дворе эхом отдавались голоса людей, которые загружали повозку. К тому времени, когда с лестницы донеслись шаги, небо на востоке уже порозовело. Шаги быстро приблизились, и в комнату вошел Телемах. Взгляд его скользнул по Вителлию, потом упал на Миниция. На лице отразилось удивление.
— Центурион, что ты здесь делаешь?
— Не было другого выхода. Твой малец угодил в плен, и трибун, вон тот, решил использовать его для проникновения в цитадель. Мне предоставили выбор: помочь ему или быть убитым. Так я отправился сюда. Ну а уж здесь при первой возможности освободил твоего сына, для чего пришлось уложить вот этих. — Он кивнул на тела Требия и Сила.
Телемах посмотрел на центуриона с сомнением и перевел взгляд на Аякса. Тот кивнул.
— Понятно… Боюсь, ты выбрал не лучшее время, чтобы завершить наше взаимовыгодное сотрудничество.