Пророчество Предславы
Шрифт:
В городе Сокол решил остановиться на целый день. Ему требовалось время, чтобы подумать и отдохнуть перед последним переходом. Поэтому, миновав ворота, они, по совету стражника, отправились в ближайший постоялый двор.
Он оказался огромен, как княжеские палаты. Несколько высоких домов выходили на общий двор, где скопились десятки повозок и груды всевозможной клади. Проезжего народу из разных мест собралось сущее вавилонское столпотворение. Отовсюду слышались иноземные языки, не всегда понятные говоры. Люди
Борис недовольно поморщился и сказал:
— Шумно здесь что-то.
Два немца стояли утёсами среди этого безумия, спокойно наблюдая за перевалкой груза с повозки в амбар. Сокол подошёл и спросил что-то на их языке. Немцы встрепенулись, принялись наперебой отвечать чародею, показывая то на один из гостиных домов, то куда-то в сторону города.
— Что они тебе сказали? — полюбопытствовал Борис, как только Сокол вернулся.
— Я узнал, как найти хозяина и где купить лошадь, — ответил тот.
Хозяин, заросший волосами мужичок по имени Лукич, буквально вертелся на пупе, стараясь угодить постояльцам и одновременно проследить за всеми своими слугами. Это ему вполне удавалось, и он намётанным глазом сразу приметил новых гостей.
— Что угодно, уважаемые? — добродушно улыбнулся он.
— Комнату, — коротко ответил Сокол.
— И подальше от шума, — добавил Борис.
— У вас повозка? — спросил хозяин. — Лошади? Слуги?
— Только лошадь, — ответил Сокол. — К вечеру, возможно, ещё одна прибавится…
— Отлично! — воскликнул хозяин с таким видом, будто лишней подводы его двор уже не осилил бы. — Пойдёмте, я покажу вам свободные комнаты.
Таковых оказалось немного. А цена за них просилась Лукичом немалая. Но Сокол с Борисом, выбрав опрятную комнатку подальше от двора, не торговались. Сверх того заказали обед и сразу за всё заплатили. Может быть зря — получив плату вперёд, Лукич как-то сразу поостыл к дорогим гостям, наскоро раскланялся и умчался по делам.
— Вот пройдоха! — только и сказал Борис.
После обеда Сокол сходил в город и, вернувшись, поставил в стойло нового коня. Конь оказался не из лучших, но чародею немного оставалось путешествовать. Что до обратного пути, то о нём он пока не думал.
Вечером шумный двор и вовсе встал на уши — в Порхов прибыл большой отряд новгородских вельмож. Господа попались требовательные и подтверждали свою власть мощным криком и тычками недостаточно расторопным слугам. Перепало и хозяину. Гвалт долетал до самых дальних комнат и когда слуга принёс ужин, чародей спросил, кто мол там такой важный прибыл.
— Поезд новгородского архиепископа Василия, — доложил с почтением слуга. — С ним десяток воинов, монахи, священники и скоморох.
— Неужели? —
— Они заняли целиком два дома, что по левую руку от вашего, — ответил слуга, расставляя по столу блюда. — Но беспокоить не велели. И к владыке никого не подпускают.
— Что, охраняют архиепископа? — спросил Сокол.
— Не то слово, — охотно поддержал разговор слуга. — Воины на входе стоят, все в железе, что твои витязи. На нашего брата рычат, а прочих любопытных и вовсе в шею гонят.
— Ну, это мы ещё посмотрим, — возразил чародей, набрасывая на себя плащ.
Княжич встрепенулся.
— Ужинай без меня, — сказал ему Сокол. — Пойду, навещу моего старого друга.
Борис недовольно фыркнул, но ничего не сказал. Когда Сокол вышел, он пожевал немного мяса с овощами и, не раздеваясь, улёгся на кровать. Спать ещё не хотелось. Раскрыв прихваченную у брата книгу, он углубился в чтение.
Однако очень скоро чародей вернулся. Да не один. Вместе с ним в комнату вошёл старик в богатой ризе, белом клобуке и с тяжёлым крестом на груди. Зачем священник нацепил на себя праздничные одеяния, а не что-нибудь обыденное, Борис так и не понял, но спрашивать, понятно, не стал.
— Знакомьтесь, — представил Сокол своих приятелей. — Это архиепископ новгородский Василий Калика, это суздальский княжич Борис Константинович.
Борис, смутившись, вскочил с кровати и поклонился священнику. Тот, в свою очередь, осенил юношу крестом и, не говоря лишнего слова, уселся на высокий стул. Откуда, со странным увлечением, принялся рассматривать выложенные на столе яства.
— Как они все надоели, — произнёс Калика, первым делом наливая себе вина. — Спасения нет никакого. Одни лизоблюды и лицемеры.
Одним махом опрокинув кружку, священник довольно крякнул. Сокол улыбнулся.
— Чего стоите? — сказал Калика. — Усаживайтесь. Хоть с путными людьми поговорю.
Они присоединились к архиепископу, тоже выпили. Калика посчитал на пальцах, который теперь день и, удовлетворившись подсчётами, решительно потянулся к мясу.
— Здравствует ли сестра твоя, Евдокия? — дожёвывая кусок, спросил он у Бориса.
— Спасибо, здорова, — удивился вопросу княжич.
— Это хорошо, что здорова, — кивнул Калика. — Здоровая и потребна. Я её за князя Михаила, воспитанника моего, сосватал…
Калика глотнул вина.
— Что Константин Васильевич на этот счёт говорит?
«Хитрый какой старичок, — подумал Борис. — Не успели выпить, а он уже про отца выпытывает».
— Князь передал своё согласие с Судаковым, послом вашим, — ответил он осторожно.
— Да это я знаю, — махнул рукой Калика. — Виделся с ним. А что Константин думает, доволен ли браком?
— Доволен, — ответил Борис. — Сказал, что Михаил, хоть и юн, но умён и скоро на Тверь сядет.
— Это правильно, — выпив ещё вина, одобрительно кивнул Калика. — Сядет.