Пророчество (Симфония веков - 2)
Шрифт:
Эши откусил кусочек хлеба.
– Любопытно. Тут есть некоторые неувязки, но очень любопытно. Ореховый привкус хлеба и сыр превосходно дополняли друг друга, отчего выигрывали оба продукта.
Рапсодия удивленно взглянула на него:
– Неувязки? Я не понимаю.
– Он ничего не ответил.
– Ты не мог бы объяснить мне смысл своих слов?
Эши съел еще кусочек хлеба.
– А чай готов?
Рапсодия встала и подошла к костру. Чай лучше всего заваривать из даров лета: земляничного листа и плодов шиповника,
Однако Эши молчал. Он поднес чашку к капюшону и сделал глоток. Рапсодия подпрыгнула, когда он вдруг вы плюнул чай прямо в костер.
– Тьфу! Что это такое?
– грубо спросил он, и Рапсодия почувствовала, как кровь закипает в ее груди.
– Ну, теперь испарения воды, а прежде был чай.
– Новое и весьма необычное определение. Раздражение Рапсодии росло.
– Мне жаль, что тебе не понравилось, но лучшего сочетания трав мне отыскать не удалось. И все они весьма полезны для здоровья.
– Если только тебя не убьет вкус.
– В следующий раз я добавлю для тебя лакрицу. До сих пор я не знала, что ты нуждаешься в слабительном.
Ей показалось, что она слышит тихий смех, когда Эши встал и подошел к собственной сумке. Вскоре он нашел там что-то и вернулся обратно.
– Завари вот это.
– Он бросил ей небольшой паруси новый мешочек, перевязанный шнурком из сыромятной кожи.
Рапсодия развязала шнурок, поднесла мешочек к носу, изучая аромат, и тут же с отвращением отвернулась.
– Боже, что это?
– спросила она, отложив в сторону мешочек.
– Кофе. Специальная смесь из Сепульварты.
– Фу, какая гадость. Эши рассмеялся:
– Знаешь, ты слишком консервативна. Ты бы сначала попробовала, а уж потом называла прекрасный напиток гадостью.
– Нет уж, спасибо. Он пахнет как грязь на могиле скунса.
– Возможно, так и есть, но мне он нравится гораздо больше, чем твой отвратительный чай.
– У Рапсодии вы тянулось лицо, и он поспешил смягчить свои слова: - Впрочем, я уверен, что если бы мы были не в лесу и у тебя под рукой оказались другие растения...
– Избавь меня от извинений, - холодно перебила его Рапсодия.
– Ты имеешь полное право не любить мой чай. Никто не утверждает, что он вкусен, речь идет лишь о том, что травяной чай полезен. И если ты намерен травить себя этой гадостью, я не стану тебе мешать. Более того, я отойду в сторону и разожгу для себя другой костер, пока ты будешь готовить свой кофе.
– Она встала и углубилась в лес, оставив большую часть своего ужина нетронутой.
Рапсодия вернулась после захода солнца и вечерней молитвы и молча принялась устраиваться на ночлег в своем
Эши занимался починкой сапога, когда она подошла к костру, и с интересом посмотрел на нее. Он уже давно заметил, какое влияние на огонь оказывает присутствие Рапсодии и как ее настроение отражается на поведении пламени. Сейчас оно шипело от гнева и обиды. Рапсодия до сих пор не простила его - наверное, все же следовало принести извинения. Он решил исправить положение.
– Я сожалею о том, что между нами произошло, - сказал он, поворачивая сапог и не глядя на Рапсодию.
– Забудь.
– Хорошо, - согласился он, надевая сапог.
– Так и поступлю. Жаль, что другие женщины не склонны прощать так быстро.
Рапсодия свернула плащ и положила его под голову вместо подушки. Земля здесь была неровной из-за выступающих корней, так что ей никак не удавалось найти удобное место для сна.
– Чепуха, - возразила она, - уверена, что твоя мать простила бы тебе даже убийство.
Эши рассмеялся:
– Туше.
– Он употребил фехтовальный термин, означающий, что противник завоевал очко.
– Из этого я делаю вывод, что прощен?
– Только не думай, что так будет всякий раз, - пробормотала Рапсодия из-под одеяла, и ее голос слегка повеселел.
– Я никогда не прощаю тех, кто плюется. Обычно я вырезаю им сердце, хотя некоторые его давно лишились. Она закрыла глаза и собралась спать.
Через мгновение она услышала легкое гудение и даже сквозь закрытые веки почувствовала, как голубоватый свет разогнал ночной мрак. Внезапно Рапсодия ощутила укол и открыла глаза - острый конец меча упирался ей прямо в горло под самым подбородком.
Эти стоял над ней. Даже в темноте было видно, что он с трудом контролирует охватившую его ярость. Если он надавит на клинок еще чуть-чуть, острие проткнет кожу. Его глаза под капюшоном горели дикой ненавистью.
– Вставай, - сказал он, больно ударив ее по ноге сапогом.
Рапсодия повиновалась обнаженному клинку. Он пульсировал голубым светом, и Рапсодия вспомнила, что во время сражения краем глаза видела его слабое сияние, но так близко - никогда. Теперь она могла разглядеть его как следует - меч был длиннее и шире, чем Звездный Горн, клинок и рукоять покрывали мерцающие голубые руны, но не они оказывали такое сильное гипнотическое воздействие.
Сам клинок казался жидким. Он парил в воздухе, и по его поверхности шли волны, словно морской прибой. Пар, клубившийся над удивительным оружием, наводил на мысли о Преисподней и образовывал перед Рапсодией движущийся туманный туннель, в конце которого стоял незнакомец, охваченный жаждой крови. Ее крови. Она чувство вала это, хотя и не могла толком разглядеть его. Рапсодия понимала, что Эши не стал бы показывать ей столь могущественный клинок, если бы не намеревался покончить с ней раз и навсегда.