Пророчество
Шрифт:
Он прошел мимо нее, встал на колени и, взяв кропило из вытянутых пальцев мертвого священника, поднялся и раскачал цепь. Капли святой воды упали Фрэнни на лицо.
– Защити нас, Господь, мы молим тебя. Защити нас, Господь, мы молим тебя, – повторял он громким, четким осмысленным голосом, который она тут же узнала.
Эдвард снова встал на колени и начал разгребать камни возле тела каноника Споуда, бормоча себе под нос. Теперь он читал «Отче наш». Фрэнни наблюдала, как он откопал серебряный поднос и чашу, словно точно зная, что искать и что делать дальше.
– Услышь наши молитвы, Господи, – произнес он. – Мы смиренно взываем к Твоему милосердию.
Фрэнни не могла постигнуть, как это получилось, но голос, которым Эдвард читал молитву, принадлежал священнику, лежащему мертвым на полу. Священник говорил через мальчика.
Эдвард продолжал со спокойной уверенностью, словно чувствуя за собой силу.
– Услышь наши молитвы, Господи, ибо мы смиренно взываем к Твоему милосердию, чтобы душа раба Твоего Фрэнсиса Эдварда Элвина Халкина, которого Ты призвал к Себе, могла войти в царство мира и света. Через Христа, Господа нашего. Аминь.
– Аминь, – невольно отозвалась Фрэнни, разжимая руку с камнем.
– Мы молим Тебя, Господи наш Боже, принять душу раба Твоего Фрэнсиса, ради которого пролилась кровь Твоя. Помни, Господи, что мы всего лишь пыль, и человек подобен траве и цветам на лугах. Господи, даруй ему вечный отдых и нескончаемый свет над ним. О Боже, Ты даешь нам милость и избавление. Даруй рабу Твоему Фрэнсису, о Господи, царство отдыха и прощения.
Мальчик, в котором был скрыт взрослый, мгновение помолчал. Вдали взвыла и затихла сирена, и у Фрэнни появилось странное ощущение, что кто-то стоит рядом с ними. Но она не осмелилась оторвать взгляд от чуда, происходившего на ее глазах. Эдвард снова начал читать «Отче наш», и Фрэнни присоединилась к нему.
Закончив молитву, он взял гостию, отломил кусочек и положил в чашу.
– Агнец Божий, – произнес он. – Ты прощаешь грехи миру, ниспошли же свое благословение на час. Позволь этой крови и плоти Господа нашего Иисуса Христа дать нам, принимающим ее, вечную жизнь. – Он поднес гостию Фрэнни и вложил ей в руку. – Возьми, ешь, – приказал он.
Она поднесла ее ко рту и положила на язык. Сладкая, воздушная вафля тут же растаяла.
Затем он взял чашу и поднес к губам Фрэнни. Она коснулась губами гладкого серебряного края и благодарно проглотила густое, сладкое вино.
– Это есть кровь Христова. – Эдвард твердо произнес эти слова и поставил чашу. – Господи Боже, Сын Твой дал нам причаститься Тела Своего, чтобы придать нам сил пройти наш последний путь. Позволь брату нашему Фрэнсису занять место рядом с Христом на Его вечном пиру: Кто живет и царствует вечно.
– Аминь, – прошептала Фрэнни.
Воздух потеплел, и ей больше не было страшно. Эдвард опустился возле нее на колени. Темнота отступила, и она увидела его ясные глаза и улыбку. Он вновь говорил своим обычным голосом.
– Ты в порядке, Фрэнни?
Она кивнула.
– Все теперь хорошо, правда, Фрэнни? – Он начал откапывать ее из-под обломков.
Бенедикт Споуд был вооружен авторитетом Церкви, и он умер. Но не совсем. Убив Споуда, второй маркиз не уничтожил силу священника, но дал ему новое оружие: Эдварда.
Non omnis moriar.
Умирая, каноник Споуд направил свой дух в тело Эдварда.
Фрэнни ласково взяла мальчика за руку, вспоминая слова священника: «Когда зло выходит из-под контроля, тот, кто обладает полномочиями Церкви, сильнее любого другого».
И еще ей вспомнилось, как он сказал: «Я верю, что есть порядок в хаосе».
Фрэнни крепко прижала Эдварда к себе; он, казалось, не замечал, что по ее щекам бегут слезы. Как будто оба они знали, что здесь, на обломках прошлого, в присутствии смерти они стали наконец свободны.
Эпилог
Июль 1999 года
Когда Чарльзу Ричарду Халкину было семь лет, он открыл секретное убежище, куда его сводный брат Эдвард ходил курить. Открыл он его, прокравшись за братом по чердаку за игровой комнатой. Чарльз наблюдал, как Эдвард вылезает в окно, и сам вылез за ним, прополз вдоль парапета и нырнул в отверстие возле одной из массивных дымовых труб.
Эдварда это вначале раздражало, но потом он смирился и позволял Чарльзу приходить когда угодно. В ясный день за холмами вдалеке можно было увидеть Ла-Манш. Эдвард сказал, что темная полоска на горизонте – это Франция; правда, Чарльз ему не очень-то поверил. Он не верил многому из того, что говорил Эдвард, предпочитая выяснить правду самостоятельно. Ему доставляло истинное удовольствие открывать новое. Он обожал сам додумываться до всего и унаследовал от матери аналитический, логический ум; он всегда складывал единое целое из маленьких осколков.
Однажды, копаясь от скуки в старых вещах на чердаке, он наткнулся на потертый чемодан с выцветшим багажным ярлыком авиакомпании «Алиталия». Внутри оказалась куча фотографий его матери и его дядюшек и тетушек, а также старые журналы и связки писем. Закрывая чемодан, он заметил, что один конверт выглядит новее остальных, и взглянул на него. Конверт был адресован Франческе, леди Шерфилд, Местон-Холл, Местон, Ист-Суссекс.
Внутри оказалось коротенькое письмо и полоска бумаги. Письмо было написано довольно корявым почерком:
«Дорогая Фрэнни!
Мама нашла это, помогая мне разбирать всякий старый хлам, когда я была у нее в прошлый уик-энд. Я подумала, что тебе будет интересно, ведь ты всегда хотела это выяснить. Ужасно подходит бедному Себу, но не знаю насчет тебя. Похоже, Фиби запомнила не так, это не просто число 26. Хотя сейчас это все уже не имеет значения.
Постараюсь позвонить тебе, когда приеду в следующий раз. Второго малыша ждем в августе.
С любовью. Сюзи».