Пророчица
Шрифт:
Драгоценные слова вызвали новый поток воспоминаний: маленькие девочки кладут цветы у ног статуи Девы Марии, высеченной из белого мрамора и стоящей перед церковью; Кэтрин стоит между родителями на коленях, она ощущает заботу и защиту, ее переполняет ликование, ведь церковь так красива, а на кафедре стоит священник и убеждает присутствующих, что Господь любит всех без исключения.
Воспоминания продолжали накрывать Кэтрин с головой: она вспомнила ощущение, которое испытывала после исповедования – такое чистое и
Ей послышался шепот Сабины: «Прежде всего Праведный открыл нам блаженство, даруемое прощением…»
«О, Джулиус! – подумала Кэтрин. – Прости меня. Ты лишь следовал зову совести. Ты делал то, что считал верным. Я восприняла твои поступки как предательство, но я была не права.
Дэнно. Тебя убили из-за меня. Я виновата.
Мама, я должна была заставить отца Маккинли уйти сразу же, как только увидела, что он направляется к твоей палате. Я могла попросить другого священника и должна была извиниться за страшные слова, которые наговорила тебе, когда умер папа. Ты не виновата в его смерти.
Папа…
«Прощение открывает нам душу…»
Папа, ты родился не в то время и не в той культуре. Таким тебя сделала сама жизнь. Ты полюбил женщину, которая была сильнее тебя. Ты продолжал любить жену, несмотря на то что тебе пришлось отказаться от нее. И от случайной дочери, которую ты совсем не ждал, такой же решительной, как и ее мать. Все глубже и глубже ты уходил с головой в свои книги и погружался в мистицизм католичества, пока в конце концов тебе не пришлось бежать в чужую страну. Почему ты позволил обвинить себя в шпионаже? Почему ты так покорно принял мученическую смерть? О папа, прости меня. Прости, ведь я не понимала.
И…
О, Пресвятая Дева, зачавшая в непорочности, помолись за нас, спешащих к тебе. Убежище для грешников, Матерь метающихся в агонии…
И…
Пресвятая Мария. Помолись за нас.
Пресвятая Матерь Божья. Помолись за нас.
Пресвятая Дева…
И, папочка… Я прощаю тебя».
Внезапно Кэтрин ощутила невероятную легкость, будто парила в воздухе. В какой-то момент она совсем не чувствовала под ногами каменного пола; она стала невесома, не имела ни тела, ни формы, и на мгновение ее переполнила непостижимая благодать.
И земля снова оказалась под ее ногами. Кэтрин вернулась в свое тело. И, увидев высокую темную фигуру, стоящую в тени свода, подумала, что она видит призрак, что это плод ее потрясенного разума. Однако, когда на человека упал луч света, она поняла, что тот был вполне земным существом.
Она не удивилась тому, что Майкл нашел ее. Кэтрин понимала, что настоятельница расскажет ему о произошедшем в аббатстве. В конце концов, он был священником, хотя на нем и не было рясы. В Кэтрин и сама сменила костюм монашки на новую одежду. Он подошел к ней, показав жестом, что он сдается.
– Не волнуйтесь, – проговорил он тихо, – я никому не рассказал о
Она и не сомневалась. Кэтрин знала, что теперь Майкл действовал самостоятельно, а вовсе не по приказу Ватикана. Его побуждали собственные мотивы, так же как нечто, находящееся внутри нее, заставило ее связать свою судьбу с Сабиной и привело сюда. Они встретились под каменным сводом, ведущим к капелле, в которой находился мраморный трон Карла Великого; Майкл разговаривал тихо. Его голос не доносился до прихожан.
– Мы запаниковали, когда приехали агенты ФБР, и решили, что ты убежала по снегу в одной сорочке.
– ФБР, – спросила она. – Как они нашли нас?
– Видимо, Хэйверз, – сказал Майкл, глядя на ее лицо. – Я не удивлюсь, если он нашел общий язык и с ними. Настоятельница сказала, что вы не взяли компьютер. Видимо, очень торопились?
У Кэтрин все еще кружилась голова. Она размышляла, действительно ли имел место тот недолгий экстаз и не был ли он прозрением.
– Я убежала задолго до прихода агентов, – объяснила она. – Я решила, что, если компьютер окажется в руках Хэйверза, он успокоится на некоторое время. Я даже создала фальшивый файл в надежде, что он найдет его и пустится по ложному следу. И угадала: теперь он на пути в Эфиопию…
– Что заставило вас покинуть аббатство посреди ночи, Кэтрин? Я?
Она протянула руку к его щеке.
– Простите, что ударила вас, Майкл. Я не должна была этого делать. Но моему потрясению и обиде не было предела.
– Я вас не обвиняю. Простите за то, что разозлил вас настолько, что вынудил убежать в такой мороз.
– Я поступила так не из-за вас… Ну, не только из-за вас. Дело еще и в электронном сообщении, которое мы получили в Вашингтоне. Я поняла, что еще немного – и Хэйверз снова наступит нам на пятки. И, прочитав начало шестого свитка, поняв, что Сабина находилась в Германии, я решила больше не терять ни минуты. Мне пришло в голову инсценировать недавний побег. Как вы нашли меня?
– Настоятельница рассказала мне, что вы заходили в библиотеку, потому что хотели выяснить, где жил немецкий герой по имени Арминий. Она рассказала мне, как помогла вам бежать, заказала в Гринсвилле такси до аэропорта. А после этого мне не составило труда разузнать об американке-монашке, появившейся у памятника Арминию и интересовавшейся римскими источниками, что находятся на западе.
– Но как вы узнали, что найдете меня именно здесь, в соборе?
– Я и не знал. Я зашел сюда по своим делам.
Он замолчал и, казалось, изучал ее. Она заметила, что его голубые глаза стали темнее, как будто впитали унылые тени, склонившиеся к земле, где арки соединялись с готическими нефами. А возможно, его глаза стали иными, потому что величественный дом Господний обнажал его душу. И теперь Кэтрин открылись глубинные страсти, которые отец Майкл Гарибальди постоянно сдерживал. Ей хотелось сказать, что пангамот здесь бессилен. Здесь он должен выдержать битву с прошлым, так долго преследовавшим его.