«Пророк» оставляет следы
Шрифт:
— Мал еще. Вот скажу отцу.
— А вы его и не знаете, моего отца, — смело ответил мальчик. — Да и вас я тут первый раз вижу, — однако сигарету убрал в рукав.
В это время Павел увидел, что Божков побежал, и ему ничего не оставалось, как поступить так же.
— Тоже мне, усатик-полосатик, — крикнул вслед ему мальчик. И оба весело рассмеялись.
Божков бежал добрый километр, то убыстряя, то замедляя движение. Наконец, перешел на шаг. Потом остановился и начал делать гимнастику.
— Здравствуйте, Андрей, — вышел из кустов Юрьев.
—
— Неприятности могут быть прежде всего у вас, Андрей, — криво улыбнулся Юрьев. — И не надейтесь, что мы вас отпустим подобру-поздорову.
— Вы рассчитывали, что я так и буду жить в вечном страхе? Это же не жизнь.
«Нельзя отдавать инициативу», — решил Юрьев и нарочито грубо сказал:
— Какого черта вы ушли в отпуск, не предупредив меня? Такого своеволия мы не потерпим.
— Плевал я на вас, — отрубил Божков.
— У вас прорезался голос. А ведь там, на улице Королевы Генриэтты, вы были куда покладистее и благоразумнее. Вас спасли от петли, мальчик. Есть у меня с собой одна интересная магнитофонная запись. Прихватил так, на всякий случай. Если ее прослушают заинтересованные органы на площади с памятником…
— Скажите, — неожиданно спросил Божков, — вас случайно не знакомили со статьей 64 нашего уголовного кодекса? В ней, между прочим, говорится: «Не подлежит уголовной ответственности гражданин СССР, завербованный иностранной разведкой для проведения враждебной деятельности против СССР, если он во исполнение полученного преступного задания никаких действий не совершал и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой». Я эту статью, как видите, выучил наизусть и если я к тому же приведу вас с собой, думаю, все это учтут и наказание, которое я, бесспорно, заслуживаю, будет не столь суровым. Вы меня поняли?..
«Что это, действительно серьезно или попытка напугать меня?» — подумал Юрьев.
— Не надо торопиться, Андрей, — снова взяв миролюбивый тон, сказал он. — Давайте сядем и поговорим. В конце концов вы можете игнорировать наши не столь уж большие просьбы. Все, что вы сделали, это, конечно, мелочь. И все же мне кажется, Андрей, вы утратили благоразумие. Может быть, вот это образумит вас. — Юрьев полез в боковой карман и вынул пачку сигарет. — Слушайте. — Он нажал какую-то кнопку. Раздался голос:
«Я, Божков Андрей, обязуюсь во искупление своей вины за убийство предоставлять любую требуемую от меня информацию и выполнять все даваемые мне задания и в доказательство сего сообщаю…»
Юрьев выключил магнитофон.
— Ну как?
Божков почувствовал, как этот его и в то же время не его голос парализовал снова его волю и разум. «Нет! Не поддаваться!..» Одним движением он вскочил. В тот же миг его собеседник пружинисто поднялся с земли и одновременно с ним оказался на ногах. Божков готов уже был броситься на него.
— Постойте,
— Что еще?
— Фотография, смотрите! — Юрьев поднес бумажник к лицу Божкова. Изнутри выстрелила тонкая упругая струйка какой-то жидкости.
«Мементо мори»[19], — пробормотал Юрьев, отскакивая в сторону. Божков медленно осел на землю. Убрав бумажник, Павел огляделся: вокруг никого, ничто не нарушало лесного покоя, пронизанного теплыми солнечными лучами, лишь где-то вдали звучали детские голоса и слышались гулкие удары по мячу. Закурил сигарету. Несколько раз глубоко затянулся, стараясь успокоиться. Нагнулся над Божковым. «Тут ему лежать не годится, — подумал Юрьев, — рядом тропинка — быстро заметят». Бросил в кусты окурок, подхватил труп под руки и потащил в густой молодой ельник. Прислонил спиной к стволу дерева. Картина получалась такая, будто человек присел отдохнуть и задремал. Расправил ногой примятую траву в том месте, где тащил Божкова, и неторопливо зашагал по просеке в сторону, противоположную той, откуда они сюда пришли.
«Никогда не забывайте, что на другом конце нити вы, а следовательно, ваша безопасность», — всплыла в памяти фраза, сказанная Брауном перед отправкой в Россию. — Я правильно поступил. Такую нить лучше всего вовремя оборвать».
3
— Ты знаешь, Мод, наверное, этот московский гость, которого я в глаза не видывал, подложил мне свинью. Попов подсунул мне залежалый товар, а я, выходит, в свою очередь, им. Этот Кисляк, предоставивший нам ключик от «гробницы», оказывается, уже был использован попами.
— Попами? При чем тут попы?..
— Ну не в полном смысле, конечно. Вернее сказать, представителями некой «Славянской миссии», есть такая религиозная организация. И вот эти ее проповедники, оказывается, использовали Кисляка для распространения их литературы. А мне теперь приказано все это перепроверить. И придется встречаться с этим «Купцом», а это опасно: чуть что — и персона нон грата.
— Тут вам сразу два привета, — встретил Кисляк своего жильца. — Один от Антона Васильевича. Он редко что мне оставляет. А вот для вас передал цидулю. А еще вам привет от Тита Игнатьевича. Заходил, про вас спрашивал: как, мол, Павлик, в командировку съездил, будет ли тут проживать, прописал ли я вас?..
— Вот еще навязался на мою душу, — попытался улыбнуться Юрьев, однако понял, что Кисляк заметил его волнение и чем-то взволнован сам.
— Я, знаете ли, тут на днях должен с Антоном Васильевичем встретиться, а это я не очень люблю, — сказал Кисляк.
Павел взял маленькую, сложенную, словно конфетный фантик, бумажку и прошел к себе в комнату, Появился в пижаме и долго мыл в ванной руки. А когда сели ужинать, неожиданно попросил водки.
— Чем-то вы встревожены? Девица, что ли, вас обидела?