Пророк в своем Отечестве
Шрифт:
Резко пахнуло холодом, ветер хлестанул по лицу. Александр прикрыл щеки воротником: проезжали Певческий мост. Здесь 2 апреля 1879 года Александр Соловьев стрелял в императора Александра II.
Разом вспомнилось всё, что было связано с Соловьевым…
Вот он идет, высокорослый, худой, в шинели, в чиновничьей фуражке, навстречу царю, который прогуливается вокруг Генерального штаба. Соловьев идет через площадь от Министерства иностранных дел в углу штаба. На Певческом мосту стоят пристав (фамилия Зиновьев) и несколько полицейских. Тут же остановились любопытствующие из простонародья.
Жандармский капитан Кох стоит на противоположной стороне площади,
Царь вздрогнул и бросился бежать – петлями, как на солдатских учениях. Он заорал:
– Ловите!
Первым от шока очнулся капитан Кох. Он выхватил шашку и бросился к Соловьеву.
В это время уже четыре пули просвистели мимо императора.
Кох ударом шашки плашмя свалил Соловьева, но тот успел выстрелить в пятый раз.
Мимо!
«С такого расстояния…» – в который раз подумал Баранников о промахах Соловьева. Хотя и не стоило плохо думать о товарище по борьбе, уже сложившем голову, Александр сейчас именно плохо думал о Соловьеве. Надо уметь стрелять, ежели ты вышел на борьбу. А Соловьев, как выяснилось, вообще был не способен на выполнение боевого действия. Друг Баранникова, Александр Михайлов, в то время руководитель Центральной группы, рассказывал, почему предпочтение отдали Соловьеву…
Претендентов на схватку с царем было трое. Все они явились неожиданно и враз.
Первым в Центральную группу пришел Григорий Гольденберг [6] . Он держал себя как герой – только что расстрелял князя Кропоткина и сумел скрыться.
Едва начинался спор, как на продолговатом бледном лице Гольденберга с изящной черной бородкой и тонкими усиками появлялась улыбка, которая как бы говорила: «Я был в деле… заглянул смерти в глаза… А вы? Ну зачем вы спорите со мной?»
6
Гольденберг Григорий Давыдович (1855–1880). В 1876 г. был арестован в Санкт-Петербурге и выслан в Киев. 23 февраля 1878 г. в связи с покушением на прокурора Котляревского арестован в Киеве и 13 апреля выслан в Холмогоры Архангельской губернии, откуда бежал в июле. 9 февраля 1879 г. убил Харьковского губернатора князя Кропоткина. В июне 1879 г. был на Липецком съезде, в ноябре помогал в подкопе под Москвой; ездил в Одессу за динамитом, с которым и был арестован 14 ноября 1880 г. на станции Елисаветград. Отправлен в одесскую тюрьму; обманутый жандармами, дал подробные показания. 13 апреля 1880 г. привезен в Санкт-Петербурге, заключен в Петропавловскую крепость. После свидания в крепости с А. И. Зунделевичем, который объяснил ему его предательство, 15 июля Гольденберг повесился в камере.
Вторым вызвался стрелять в царя поляк Кобылянский.
Низкорослый, сухощавый, слабый здоровьем, он более всего, казалось, был озабочен тем, что в деле предпочтут не его. Щеки Кобылянского краснели, если ему предлагали вопросы. Отвечал он сбивчиво, как мальчик, досадуя на эту сбивчивость и боясь, что ее истолкуют как нерешительность или, хуже того, слабость. Было видно, что улыбки Гольденберга он воспринимает почти как оскорбление, – Кобылянский сжимал и разжимал короткие пальцы и закрывал глаза.
Третим
Бросив учительствовать в деревне под Торопцом, он пробовал работать в кузнице. Руки оказались негодными для труда… Женился как-то странно – то ли для того, чтобы увезти с собой девушку, дав ей свободу и самостоятельность (то есть фиктивно), то ли по любви… То и другое, кажется, перемешалось.
Михайлов рассказывал, что держался Соловьев крайне возбужденно: часто вставал, ходил по комнате, курил, говорил торопясь, словно захлебывался словами. Особенно когда речь зашла о терроре – в Центральной группе тогда многие вообще были против покушений как средства борьбы.
– Нашлись сразу три новых Каракозова [7] ! А не найдется ли и новый Комиссаров? – воскликнул тогда с сарказмом один из членов группы.
– Если этим Комиссаровым будешь ты, то я и тебя убью! – ответил ему человек, с которым они были друзьями, вместе ходили в народ…
Заседание вел Александр Михайлов – признанный авторитет и общий любимец. И на этот раз он сумел найти решение, с которым согласились все:
– Как организация мы не будем помогать покушению. Но индивидуально каждый может оказывать помощь, если найдет нужным.
7
Каракозов Дмитрий Владимирович (1840–1866) – русский революционер, участник тайного революционного общества в Москве. 4 апреля 1866 г. совершил неудачное покушение на царя Александра II. Террористу помешали хорошо прицелиться, стоявший рядом крестьянин Осип Комиссаров отвел руку злодея.
– А кандидат? Кто пойдет на царя? – спросил Гольденберг, всем своим видом показывая, что его интересует только это, а не теоретические рассуждения и позиции.
– Покушение может быть истолковано как акт мести за национальность, и тогда репрессалии падут на невиновных. Поэтому на царя нельзя идти ни вам, Гольденберг, ни вам, Кобылянский, – ответил Михайлов.
Соловьев побледнел и встал.
– Отныне Александр Второй – мой, и я никому его не уступлю, – сказал он с неожиданной силой.
Тот холодный, нездешний ветерок, который налетает вдруг неизвестно откуда, когда человек решает пожертвовать жизнью и говорит об этом, когда уходит он в особое, во многом таинственное существование, связанное с ожиданием роковой минуты, коснулся всех участников заседания.
– Уступаю ему место, – сказал Гольденберг и глубоко вздохнул. Как после выполненной тяжелой работы.
Теперь, когда Соловьев казнен, а Гольденберг повесился в Петропавловке, ужаснувшись собственному предательству, становится ясно, что ни тот ни другой не годились для поединка с царем. Нужен был такой человек, как Кравчинский. Вот кто умел показать себя настоящим бойцом! Баранникову отчетливо вспомнился день 4 августа 1878 года…
В группе было четверо: он, Александр Михайлов, Кравчинский и Ольга Натан-сон.
Мысль о казни шефа жандармов Мезенцева принадлежала Ольге. Она была вдохновительницей этого покушения, ее замысел точно выполнил Кравчинский – Мезенцев рухнул на мостовую замертво.
Александр II тоже упал – но не от пуль Соловьева, а от страха.
Отстреливаясь, группа Кравчинского ушла от преследования.
Соловьева схватили за шиворот, вырвали из руки цианистый калий и потащили в околоток, как вора.