Пророк
Шрифт:
– Просто Энни Брювер, – вставила Лесли, бросив предостерегающий взгляд на Дин.
Лорел улыбнулась ничего не значащей профессиональной улыбкой.
– Очень жаль. Это конфиденциальный документ. Мы не имеем права выдать его.
– Мы можем поговорить с заведующим клиникой? – спросила Лесли.
– Я могу записать вас на прием.
Дин развернула письмо таким образом, чтобы Лорел могла увидеть название юридической фирмы Харта, Маклаулина, Питерса и Сэнборна в верхней части листа.
– Лорел, вы имеете дело не с кружком кройки и шитья скорбящих
Лорел заметно смешалась.
– Я должна поговорить с ней. Присядьте и подождите, пожалуйста.
– Спасибо.
Лорел вышла из приемной через большую белую дверь, которая захлопнулась за ней с глухим металлическим стуком.
Дин и Лесли сели в кресла рядом со стойкой, не произнося ни слова и не слыша ни слова от молодой женщины, которая сидела у противоположной стены с подчеркнуто отчужденным видом. Интуитивно они поняли неписаное правило, действующее здесь: вы не знаете меня, я не знаю вас, и, надеюсь, мы больше никогда не встретимся.
– Они не найдут никаких документов на подлинное имя Энни, – прошептала Дин.
– Я знаю, – прошептала Лесли в ответ. – Я просто не хочу раскрывать наши карты, пока мы не встретимся с директором лично.
Входная дверь открылась, и в приемную ворвалась струя прохладного воздуха. Лесли и Дин украдкой взглянули в сторону двери и увидели трех юных девушек. Две явно колебались, робели и смотрели то в пол, то на стены – куда угодно, только не на людей в приемной. Третья держалась более уверенно. Когда две ее подруги бессильно упали в кресла, она осталась стоять, высматривая знакомое лицо. Когда одна из девушек начала всхлипывать, она наклонилась, и начала шепотом утешать ее:
– Все в порядке... Все будет хорошо.
Через ту же белую дверь в приемный покой бесшумной, но стремительной походкой вернулась Лорел. Она приблизилась к Лесли и Дин настолько, чтобы они расслышали не громкое: «Она сейчас выйдет к вам», а потом направилась прямо к трем только что вошедшим девушкам. Они коротко переговорили приглушенными голосами, а потом Лорел принесла двум робеющим девушкам какие-то формы, которые им следовало заполнить. Одна девушка взяла на себя труд прочитать бумагу. Другая подписала ее не глядя.
Лесли и Дин старались наблюдать незаметно, но обе думали об одном и том же: «Формы. Документы. Записи. Улики».
Большая белая дверь снова открылась, и в приемный покой вошла женщина с яркой, бросающейся в глаза внешностью. Была ли она красива? Да, но красотой извращенного рода; ее иссиня-черные волосы со странно сверкающими в них серебряными нитями падали волнами на белоснежную блузку.
Тушь для ресниц и густые тени на веках делали ее темные глаза совершенно черными, а длинные, покрытые лаком ногти загибались, словно когти.
– Да, – произнесла женщина. – Чем могу помочь вам?
«Приходи ко мне на ужин, мухе говорил паук», – подумала Лесли.
Лесли поднялась, чтобы поприветствовать женщину, но поднялась одна. Она посмотрела на Дин, которая осталась сидеть
Мужество покинуло Дин. Она дрожала всем телом.
– Здравствуйте, – сказала Лесли. – Меня зовут Лесли Олбрайт, а это моя подруга... – она дотронулась до руки Дин, побуждая ее встать. – Дин Брювер.
Дин с трудом встала, сделала пару шагов и остановилась перед женщиной рядом с Лесли.
– Я Элина Спурр, директор Женского медицинского центра. Чем могу быть полезна вам?
Все еще трясущимися руками Дин попыталась вынуть из конверта письмо.
– Я Дин Брювер и пришла сюда, чтобы получить медицинскую карту своей дочери. Полагаю, она делала здесь аборт в прошлом мае...
Мисс Спурр посмотрела на Дин с нескрываемым презрением.
– Брювер... – повторила она, припоминая имя. – Миссис Брювер, я уже говорила вашему мужу, что мы не имеем никакого отношения к смерти вашей дочери. Я вам сочувствую, номы никоим образом не замешаны в этом деле. Я просто не представляю, как мне донести это до вашего сознания.
– Вы можете выдать нам историю болезни. Мисс Спурр улыбнулась все той же профессиональной улыбкой.
– Очень жаль, но эта информация строго конфиденциальна и охраняется законом. Мы не имеем права выдавать ее.
Дин заколебалась. Лесли уже собиралась заговорить вместо нее, но тут Дин собралась с духом и настойчиво продолжила:
– Вам нужно взглянуть на письмо. – Она протянула письмо мисс Спурр. Видите ли, поскольку моя дочь умерла... – Голос ее сорвался от волнения. Она помолчала и продолжила постепенно крепнущим голосом: – ...я назначена управляющей ее имуществом. А значит... – Дин перевела дыхание и твердо закончила: – ...вы сейчас разговариваете не с матерью
Энни Брювер. Вы разговариваете с самой Энни Брювер. И Энни Брювер желает получить свою медицинскую карту! – Затем Дин зачитала отрывок из письма: «...все документы и прочие записи, находящиеся в вашем владении, под вашей охраной или в вашем распоряжении, которые имеют прямое или косвенное отношение к медицинским и любым другим услугам, оказанным в клинике покойной Энн Долорес Брювер...»
Мисс Спурр ледяным взглядом посмотрела на Дин, потомна письмо в ее руке, а потом осведомилась:
– Это удовлетворит вас?
– Иначе мы бы сюда не пришли. Все, что нам нужно, это медицинская карта Энни.
– Отлично. Тогда вот что. Просто чтобы удовлетворить вас. Раз и навсегда, я нарушу правила клиники – а возможно, даже и закон – и позволю вам войти в служебное помещение, чтобы вы убедились во всем лично.
Мисс Спурр прошла к большой белой двери, распахнула ее и стала рядом, своим видом приглашая Дин и Лесли зайти.
Они оказались в широком коридоре, вдоль стен которого стояли книжные стеллажи, ящики с медикаментами и напольные весы. В коридор выходило несколько дверей, но сейчас все они были закрыты. Нигде поблизости не было видно ни медсестер, ни врачей, ни консультантов, ни пациенток, но за одной из закрытых дверей раздавались приглушенные голоса, и тихо гудела какая-то машина.