Пророки и поэты
Шрифт:
Трагический ход времени - это, помимо прочего, конец средневекового веселого времени, доброй старой Англии.
Уитмет имел все основания называть Шекспира "певцом феодализма" в аристократическом смысле последнего слова. Но Шекспир феодален и по другой причине - по напряжению своей "средневековости". Стендаль, отмечая мощное влияние Средневековья на европейскую культуру XIX века, требовал обрабатывать ее "подобно Шекспиру".
Шекспир по-средневековому антиисторичен. В соответствии с Библией, человек вышел готовым из рук Творца и потому неизменен. Люди всегда были одинаковы. Прошлое и настоящее
Шекспир не разделял ренессансные панегирики разуму. Он более близок к Монтеню и Лютеру с его "блудницей дьявола", чем к Ландино или Альберти. Гамлет - трагедия разума, трагедия "знающего" человека, осознание слабости рассудка индивидуального человека перед мощью совокупного человеческого неразумия и зла. Вопрос "быть или не быть?" - это еще и вопрос быть или не быть человеком разумным, или - для человека разумного - быть (существовать) или покончить с собой. Гамлет - человек выдающегося ума, и это причина его гибели. "Сознание делает всех нас трусами", - говорит он. "Сознание делает всех нас жертвами", - говорю я. Вот что говорят наши:
Неизбежно возникает вопрос: неужели точка зрения Гамлета и
Шекспира на разум и свободу совпадают? Конечно же, нет...
Конечно же, да! "Гамлет", "Макбет", "Лир" - ответы наследника средневековой теологии безродным материалистам еще не наставшего Просвещения.
От древнего орфизма, положенного в основу розенкрейцерова "Братства Розы и Креста", Шекспир усвоил идею гармонии сфер и чудодейственного влияния музыки на человека.
С аллегорическим путешествием души у Розенкрейца перекликается в
"Венецианском купце" эпизод с тремя ларцами: какой путь избрать
легкий, приятный, цель которого богатство, власть, почет, или трудный,
но зато прямой путь к Богу? Порция сумела доказать, что логика - дело
Ада, а человеческий ум обманчив. Песня, которую поют Лоренцо и
Джессика, имеет что-то общее с католической литургией. Антонио,
живущий только ради идеальной до степени мистицизма дружбы, своим
скорбным ликом напоминает Христа. В "Цимбелине" скрыт шифр
"гностического Христа".
И повсюду у Шекспира аллегории, притчи, символы, как в Священном
Писании; повсюду в его драмах горести, беды и испытания, чтобы достичь
неба и разгадать, что представляет собой "condition humanie"
человеческое существование.
"Зимняя сказка" - типичный религиозный миф с теологическим смыслом. Д. Г. Джеймс считал, что здесь Шекспир пытался найти выражение своему мистическому чувству, не прибегая к явным христианским аллюзиям. Тем не менее рассказ об искуплении Леонтом своего греха выдержан в христианских тонах, Гермиона постоянно ассоциируется с идеей божественной благодати, а сцена ее возвращения к Леонту насыщена христианской фразеологией.
В пьесах Шекспира много мистики, сверхъестественных сил, духов, призраков, ведьм. Отношения человека е потусторонним были для него не только художественным средством, но и "второй реальностью".
Средневековость Шекспира не в выисканных намеках на оккультные доктрины и учения средневековых мистиков Экхарта, Рюинсбрука или Таулера, не в розенкрейцеровом
Но как совместимы Средневековье и модернизм Шекспира? Самым непосредственным образом - как будущее, вырастающее из прошлого, как модернизм средневекового Данте, как гениальность, впитывающая прошлую культуру для ее трансформации в грядущую.
Естественно, Шекспир не просто средневековый человек, он - великий синтезатор. Средневековье, Ренессанс, барокко, маньеризм сплавлены в нем воедино в ренессансный модернизм с его диссонансами и парадоксами, контрастами, противоречиями, буффонадой, глубинным реализмом и фарсом, живой фантазией и холодной механикой, игрой и серьезностью, масками безумия и шутовством, абсурдом и рассудительностью, многочисленными формами самообретения и самоутраты.
Мы любим разглагольствовать о позднеренессансном Шекспире, о кризисе Ренессанса, о трагическом Ренессансе, о страшных ударах, нанесенных гуманизму, трагическом гуманизме Шекспира, окрашенном в оптимистические тона, и о прочей галиматье. Но Шекспир никогда не принадлежал какому-либо направлению - он принадлежал только Шекспиру.
Если хотите, Шекспир - не ренессансный художник, а противовес Ренессансу, и противовес, не столько преодолевший его (Дойчбайн), сколько противостоящий ему изначально. Шекспир не пересматривал гуманистическое мировоззрение, а был человеком шекспировского мировоззрения, согласно которому гармония между "я" и миром невозможна, земной мир - хаос, бессмыслица, история - игрище страстей, и лишь божественность упорядочивает мир, одновременно превращая человека в агнца, человечество - в Божье стадо. Шекспир - это не крах гуманистического взгляда на мир, а мир краха и праха, отличный от Дантового лишь пониманием того, во что превращает человека послушание Небу.
СИНТЕЗ ИЕРУСАЛИМА И АФИН
Культура иерархична - во все времена она простирается между пещерностью и музыкой небес. Каждый ищет себе нишу. Скажи мне, какую культуру ты выбираешь, и я скажу, кто ты. Наши всегда выбирали разумное, вечное гильотину французской революции, моральные сюсюканья аморального Руссо, "самое передовое учение". Примитив тяготеет к примитиву. Ему подавай строй, плац и сермяжное слово. Слово ему вполне может заменить - жизнь... Проследив исторические корни зарождающейся культуры, нетрудно предсказать, какой она станет. Наши корни - Спарта, Утопия, Стоя, Ренессанс, Просвещение, рационализм. Черты - пафос, ходульность, претенциозность, примитивное морализаторство. Короче - целомудрие, рождающее изуверство.
...У нас была страшно бедная и скудная философская антропология.
Она изначально была задана тем, что наши мыслители предпочитали
пользоваться до- статочно простым срезом философии ренессансного
гуманизма, европейского Просвещения и позитивистов XIX века. Этот
узкий срез общемировой философии как-то удивительно удачно внедрился в
русские головы, и даже отдельные вкрапления метафизики или мистики не
поколебали незыблемость основ. Коротко это можно сформулировать как