Пророки
Шрифт:
– Джерихо, не надо! – запоздало вскликнула Эви.
Прямо в лицо Джерихо вылетел поток сжатого пыльного воздуха. Он закашлялся, стал плеваться и махать руками. Эви почувствовала тошнотворно-сладкий запах, напоминающий увядшие цветы. Джерихо моргал и тряс головой.
– Ты в порядке?
– Да, нормально, – ответил он неуверенным голосом.
В камине взметнулось пламя, и они отскочили в сторону.
– Он знает, что мы здесь, – шепнула Эви.
– Откуда он может знать?
– Думаю… думаю, что ему рассказывает
Джерихо посмотрел на часы:
– Одиннадцать двадцать.
– Ты уже говорил это в прошлый раз.
Джерихо еще раз поднес часы к фонарику Эви. Стрелки не двигались.
– Они перестали работать. Но с ними не было никаких проблем до того, как мы…
Вошли в дом. Даже не нужно было говорить этого.
– Мне все это не нравится, – повторил Джерихо, вытирая выступивший на лбу пот. У него немного остекленели глаза, и Эви пожалела, что именно сегодня он ослаб от раны. – Ты действительно считаешь, что вещь, поддерживающая в нем жизнь, находится в пределах этого дома?
Эви кивнула.
– Тогда нам не стоит тратить время. Давай сожжем его. Сожжем и убежим.
Ветер бушевал за окном, и дом скрипел и стонал. Уилл сказал очень четко, они должны обезвредить Джона Гоббса его же оружием: заключить его дух в талисмане и сжечь его. Но талисман конфисковала полиция, а Уилл был в тюрьме. Все легло в руки Эви и Джерихо.
– Сожжем и убежим, – согласилась она и взяла канистру с керосином. Им предстояло немало работы. – Мы должны сровнять его с землей. Я начну с верха, а ты займись первым этажом.
Джерихо покачал головой:
– Я не позволю тебе остаться одной.
– Джерихо, рассуждай логически.
– Нет. Мы будем держаться вместе.
– Тогда давай начнем.
Они быстро переходили из комнаты в комнату, разбрызгивая керосин на все, что способно было гореть. Эви осторожно вошла в мансарду Иды Ноулс. Через щели в заколоченных окнах был виден город. Там веселились на празднике люди, отмечая прибытие кометы и совершенно не подозревая о том, что она принесет с собой. Снизу раздался едва различимый музыкальный ритм, будто хор запел какой-то гимн. Она зна€ком остановила Джерихо и прислушалась, но звук больше не повторялся.
– Давай побыстрее, – сказала она. Когда они спускались по лестнице, одна из ступенек просела, и Джерихо чуть не полетел носом вперед. Эви едва успела его удержать. Они вернулись в гостиную, и она ахнула в изумлении: стулья были аккуратно расставлены полукругом, как в Бретрине.
– Джерихо, – шепнула Эви, пятясь из комнаты.
– Страшный Джон, Страшный Джон, в белый фартук наряжен, – пропел Джерихо и глупо засмеялся.
– Это не смешно.
Он странно улыбнулся.
– Ты тоже слышишь музыку?
Эви наклонила голову набок и прислушалась, но в этот раз она не слышала ничего, кроме вздохов и скрипов
– Нет.
– Мы будто на вечеринке! – Джерихо счастливо улыбнулся. – Давай потанцуем. Ты ведь любишь танцевать, Эви? – Он подхватил ее руками и закрутил вокруг себя с такой скоростью, что ее замутило.
– Джерихо, да что с тобой такое? – изумилась Эви, но потом вспомнила о воздухе из каминной розетки. Члены Братии использовали сильнодействующие растительные средства при изготовлении своих курений и вина. Джерихо был в наркотическом дурмане.
– Я всегда хотел с тобой потанцевать, – пробормотал он и легонько провел губами по ее шее. – Я следил за тобой, знаешь. Когда ты считала, что никто тебя не видит. – Губы Джерихо остановились над ее ухом, и от его теплого дыхания у нее побежали мурашки по спине. – Я думаю о тебе поздно ночью. Каждую ночь…
Нужно было уводить его отсюда, вот в чем была проблема. Она недооценила опасность этого места. Дом будто выступал соучастником преступлений, таким же опасным, как сам Джон Гоббс, готовым на все, чтобы его защитить.
– И мы будем танцевать. – Эви отстранилась от Джерихо. – Но не здесь.
– Нет, здесь, – сказал он и, притянув ее к себе, прижал к своей груди. Стены будто вздохнули – она готова была поклясться чем угодно, – и раздалось едва слышное противное хихиканье.
– Я знаю место получше! Сюда. – Она потащила Джерихо к кухне. Его нужно было вывести за дверь, на свежий воздух. Потом она просто бросит зажженную спичку в дом, и они с Джерихо убегут как можно дальше отсюда.
– Куда ты меня ведешь? – мечтательно спросил Джерихо.
– Мы почти пришли, – сказала Эви, и, хотя она пыталась держать себя в руках, ее голос дрожал. Дверь захлопнулась, словно дом разгадал ее план. – Нет! – воскликнула Эви. Она принялась дергать за ручку, но дверь не поддавалась, даже когда она бросилась на нее всем телом. Они оказались в ловушке: дом не хотел их отпускать.
Джерихо протянул ей руку.
– Потанцуй со мной, – хрипло сказал он.
– Джерихо, нам надо убираться отсюда. Сейчас же. Ты меня понимаешь?
– Я понимаю только то, что хочу тебя.
Повсюду пахло керосином. В любой момент дом легко мог превратиться в огромное кострище, а они оставались внутри. Ладно. Если им не позволяют выйти нормальным способом, она что-нибудь придумает – сорвет доски с заколоченных окон, разобьет стулом замок – что угодно, лишь бы выбраться.
Схватив Джерихо за руку, она потащила его за собой. Он глупо хихикал, и от этого звука ей становилось жутко – хотелось бросить все, в том числе и его, и сбежать. Она подошла к парадному входу и услышала какие-то звуки на улице. Неужели кто-то шел мимо? Может быть, если она закричит, ее услышат? Она бросилась к окнам, готовая голыми руками отрывать загораживавшие их доски.