Прорвёмся!
Шрифт:
– Ну да. Сперва они сами же, – жена потыкала лопаткой куда-то вверх, – развели панику, распродали за дорого разные неликвиды, разогнали инфляцию… Горбунов, ты правда думаешь, что они изначально не знали, что паника не соответствует опасности?
– А что, хочешь сказать, что корона оказалась не опасна? Сезонный грипп, типа?
– Не ерунди! Я такого не говорила!
– А что ты говорила?
– Я говорила, что надо же как-то было оправдать инфляцию, типа, мы не при делах, это все вирус. Отнеситесь к этому с пониманием. – процитировала она одного известного политика, всплеснув руками. – Я не я, и жопа не моя. А как
Угу. Не очень внятно-понятно, но очень эмоционально. Как обычно.
– Ну ты даёшь, все новости опять к сметане свела, – восхитился я. – И как так у тебя получается?
Я снова уставился в экран.
– А что? Нет, ну это нормально?! – Ульяна отложила ложку, которой мешала мясо в глубокой сковороде, развернулась ко мне, уперла руки в бока и обвиняюще заявила: – Тебе что, прошлого раза не хватило? С короной? Сперва панику навели, людей по хатам заперли, половина народу до сих пор в долгах, без работы, и вроде как потом оказалось, что… – она замялась, подбирая слова и бодро шурудя лопаткой в сковороде, – типа, мы пошутили.
– Ну почему ж пошутили, зараза то была, даже я вон переболел. А кое-кто и помер.
– Ну так ведь ты не помер же? А кто помер у того куча других болячек была, с тем же успехом и от чего другого бы загнулись.
– А осложнения? Вон сколько народу до сих пор кто лысый, кто с лёгкими маются? Пчёлка моя, ты опять на броневичок лезешь? – хмыкнул я, в пол глаза продолжая глядеть в экран ноута.
– Да ну тебя, – отмахнулась разгорячившаяся Уля. – Помнишь же, когда выяснилось, что куча народу со временем превратилось в инвалидов от последствий, все просто спустили на самотёк. Типа, «помер Максим, ну и хрен с ним. Положат его в гроб, ну и мать его йоп?». Им, видите ли, экономика важней. А люди, – она громко постучала ложкой в сковороде, перемешивая что-то, – а люди побоку.
Я поморщился, вспомнив, как у меня после короны начало пошаливать сердце, получив как осложнение что-то с сердцем. И сколько денег я выложил тогда за новый тогда противовоспалительный гормональный препарат. И как я тогда начал набирать вес и терять волосы, превратившись за пол года в одышливого лысого толстяка. Слава богу обошлось, и сердце пришло в норму. И даже вес почти скинул. Повезло. Но тот страх и чувство беспомощности я помню до сих пор.
– Я что-то не понял, ты чего сказать то хочешь? То у тебя «ложная тревога», то «все инвалидами» остались… – Я реально стал путаться в том, что хотела сказать жена.
– Я хочу сказать, – перебила она меня, – Горбунов, что нефиг снова паниковать раньше времени. Поживем увидим. Было бы что опасное, так уже сказали бы.
– Типа, ой, все плохо, разбегайтесь, холопы, хоронитеся от микроба, да и от нашего барского пригляду? Так что ли? Да они,– я ткнул пальцем в потолок,– скорее удавятся, чем отцепят поводок. Рассадят на самоизоляцию, и вся недолга.
– Горбунов, ты что предлагаешь? Схватить узелки и податься в лес?
– Не, ну не так то сразу, – включил заднюю я. – Не надо передёргивать.
Уля облизнула ложку, внимательно ее осмотрела и, ткнув ей в мою сторону, спросила:
– Для особо одаренных повторяю: ты чего предлагаешь?
– Ничего, просто говорю, что опять какая-то хрень идёт, надо держать нос по ветру.
– Ну так держи, чего мне то голову забиваешь?
– Ага, –
– Максим, надоел. Тебе заняться нечем?! Иди вон мусор вынеси, полный пакет стоит, хожу спотыкаюсь!
–Ты чего завелась?
–Да ну тебя. Мало других проблем, что ли?
– Не, ну нормально? – я тоже начал закипать. – Вся такая умная-разумная, а чуть что, так сразу офигеваешь в атаке.
– Да пошел ты, надоел уже! Я тут жрать готовлю, а ты ко мне со всякой ерундой лезешь. Становись вон к плите, а я над компьютером посижу, поумничаю!
– Да и хрен с тобой! Уже и поговорить с тобой нормально нельзя!
– А ты не приставай со всякой ерундой. Сидишь на диване, когда я готовлю, весь такой мировыми проблемами озабоченный. Все тебе тридцать три удовольствия подавай, а я у плиты тут торчу! Надоело!
– Бзззз, злая муха,– ругнулся я, схватил ноут, чуть не выдернув штекер зарядки, и, теряя на ходу тапочки, ушел в комнату. Даа, вот и поговорили.
В комнате было холодно и не уютно, в отличие от прогретой и вкусно пахнущей кухни. Я забрался на диван с ногами, укрылся пледом и снова уставился в экран. Нет, здесь не то. Да и есть и правда охота. Поэтому, взяв плед под мышку, вернулся обратно. Жена молча сопела, лязгала кастрюлями, и через некоторое время, успокоившись, я снова углубился в чтение.
Разные люди говорили о том, что множество людей в разных уголках мира внезапно погибали, и симптомы тоже были разные, но одно общее – быстрое развитие клинических признаков и большое количество умерших. Просто человек, с утра прекрасно себя чувствовавший, к обеду начинал чувствовать недомогание, а к вечеру умирал. Отказывало сердце, почки, резко отекали лёгкие и человек, внешне здоровый, умирал. В Африке вообще, вымирали целые селения. За сутки. А официалы молчали, лишь разные мелкие сайты конспирологов сообщали, что сильные мира сего внезапно отменяли все дела и убывали в неизвестном направлении. Бронировались на долгий срок отели в Альпах, круизные океанские лайнеры и атоллы в тропических морях. Правда, все это перемежалось тревожными сообщениями про аннунаков, активность черных дыр и прочих инопланетянах, поэтому не зацепило бы моего внимания, если бы я не был абсолютно уверен, что так называемый «коронакризис» не для того создавался, чтобы вот так вот взять и просто рассосаться. Так не бывает, слишком много усилий было приложено. Поэтому про разные случаи со вспышками непонятной заразы с некоторых пор стали привлекать мое пристальное внимание.
Ну вот, например: дядька профессорского вида в своем маленьком видеоблоге возбуждённо разводил руками и вещал, что та, первая пандемия, на самом деле и не должна была вызвать множество смертей, ее главная задача была вызвать в организме какие-то процессы, что при повторном заражении немного измененным вирусом иммунитет сходил с ума, и начинал бороться с собственным организмом. И чем здоровее человек, тем сильнее был иммунный ответ. То есть больной иммунодефицитом человек даже бы и не заметил новый вирус, а молодой здоровый человек помрет с вероятностью единица. То есть в первую волну погибали слабые и старые, а теперь наоборот, будут умирать те, кто моложе и здоровее.