Прорыв выживших. Враждебнные земли
Шрифт:
— Рад бы, да Заратустра не позволяет… — горько вздохнул Урусов. — А что похож, так это бабушке привет.
— Товарищ капитан, так что сказать директорше? — оборвал не начавшийся теологический спор неожиданный вопрос.
Урусов уставился на Бориса, как на привидение:
— С фуя ли ты еще тут!? Вали вспоминай, как фигуры ходят! Еще не хватало на этом сеансе опозориться! — и когда ефрейтор ушел, добавил, обращаясь к Салавату. — Знаешь, ему это нужнее, чем вашим детям…
Сарыбек, шах Великого Хорезма, уже успевший получить прозвище Объединитель, восседал на подушках в собственном походном шатре. В свои пятьдесят два года Шах был еще очень крепок. Он вполне мог бы скакать целый день на коне, как его предшественники — хорезмшахи давних времен. Но к счастью, а может, к сожалению, такое в нынешние времена необязательно. Тем не менее, шах это мог. Хорошая физическая форма не раз помогала правителю Хорезма. Одно бескровное присоединение земель баши Умида Мизафарова чего стоило. Или правильнее сказать: объединение с Умидом? Не суть, важно, что оно прошло без крови…
Шах улыбнулся. Тот день очень приятно вспоминать даже по прошествии многих месяцев…
Сарыбек и Умид. Лишь двое могли претендовать на первенство в стране. Но любому из правителей требовались для объединения государства все силы. Не обескровленные тяжелой борьбой с равным противником. А еще лучше было бы объединить армии. Очень логичное, напрашивающееся решение. Но кто будет первым? Верный своим вкусам Умид предложил решить дело поединком. Рассчитывал на своего Дэва. Что и говорить, Нахруз хорош… Но Сарыбек перехитрил противника.
— Умид-ака, — сказал тогда ургенчский бек баши Арала, — зачем нам доверять исход такого дела воинам? Давай усладим их зрение схваткой полководцев. И пусть проигравший станет младшим братом, а не врагом победившего, ибо это лишь состязание, а не бой на жизнь и на смерть.
Умид просто не мог отказаться. Тем более что был сильно моложе и немного крупнее. Думал, что и умел больше. Как выяснилось, ошибался… Через два года он сказал своему бывшему противнику:
— Ты выиграл бой, шах, потому что более достоин власти. Аллах не ошибается, править должен тот, кто умнее. Но и я не проиграл. Ведь быть вторым в твоем государстве намного лучше, чем первым в своем.
Сарыбек тоже остался доволен: нет в Великом Хорезме человека вернее Умида. Единственный, от кого не надо ждать удара в спину. И лучше его никто не может разобраться в хитросплетениях ума соседей-казахов… Лучшего наместника для западных областей не найти. А самому пора закончить объединение страны. Хорезм, древнее государство узбеков, должен возродиться. Осталось немного: Ташкент и Фергана. Если, конечно, в ближайшие дни Самарканд выбросит белый флаг. А этому может помешать только вмешательство таджиков. Их ближайшая группировка не слишком сильна, но жизнь усложнить сумеет…
От размышлений
— Великий Шах, пришел человек, показавший знак, о котором вы говорили.
— Зови.
Это хорошо. Посмотрим, так ли хорош этот таджикский посредник, чья слава перенеслась даже сквозь пески Кызылкума
— Ассалам алейкум, — в вежливости вошедшему не откажешь. Но это не тот человек, что брал поручение.
— Салам. — Сарыбек удивленно изогнул бровь. — В прошлый раз приходил другой.
— Это не имеет значения. Все глаза Ирбиса одинаковы а его языки говорят только то, что слышат его уши.
— Но я надеюсь, с тем человеком ничего не случилось?
— Конечно, нет, просто один язык Ирбиса никогда не приходит к одному и тому же человеку дважды. Таковы Правила.
— И все языки столь молоды?
— Необязательно, шах.
— И все прекрасно говорят по-узбекски?
— А вот это обязательно. Так же, как на языках таджиков и урусов. И все носят знак, — посетитель показал свою пайцзу.
— Однако не перейти ли к делу? Какие слова услышали уши Ирбиса от бека Пенджикента?
Пока длился разговор, нукеры, принесшие всё, необходимое для чаепития (к исполнению традиций Сарыбек относился серьезно), уже удалились.
— Саттах-бек готов принять дорогого гостя в своем городе с приличествующей его величию свитой в удобное для шаха время.
— Что значит, «приличествующей моему величию».
— Это может определить только шах Великого Хорезма. Саттах-бек верит в честность Великого Шаха.
— Всё?
— Нет. Саттах-бек слишком стар, чтобы быть кому-либо сыном, но с удовольствием назовет тебя братом.
— Что ж, сказано хорошо и понятно. А что бек думает о Уктаме?
— Самаркандский хаким не хотел быть братом Саттах-бека, когда был силен. Долгие годы он настаивал на подчинении Пенджикента, и даже пытался добиться этого силой. Теперь он просит помощи, но не получит ее. Волки не боятся медведей и тигров, но не помогают лисам.
— Ты принес мне хорошие новости, посланец. Возьми это, здесь законное вознаграждение за работу.
— Не стоит беспокоиться, шах. Ответ полностью оплачен твоим собеседником. А двойную оплату мы не берем. Не обижайся, таковы Правила. Мы не нанимаемся на службу. Лишь передаем слова.
— А если я захочу передать свой ответ Саттаху?
— Ты оплатишь его. И слово будет передано. Но какой смысл в этом деянии? Теперь можно послать в Пенджикент своего человека. Не опасаясь, что он умрет
— Ну что ж, передай Ирбису мою благодарность. Его слава вполне заслужена…
— Подожди, шах. Тебе еще кое-что просили передать.