Прорыв
Шрифт:
— Сойер? — сказал он без всяких прелюдий. Соратник сейчас, же переключил его на двусторонний канал.
— Да, босс, — услышал он голос Сойера. Желтый указатель над цифрой два на дисплее показал капитану, что его помощник задействовал секретный канал, разговор по которому кодировался. — Как вам это нравится? Этот Соратник действительно может читать мои мысли. Прямо опередил мое намерение сказать вам, что этот ублюдок Грант получит от меня крайне нелестную характеристику в рапорте, который я составлю после боя.
— Дельта Три, нас все время записывают, — официальным тоном напомнил
— Дельта Два, сэр, — ответил Сойер. — Заставим этих щенков шевелиться… если вы конечно готовы, сэр.
Общий канал включался так быстро, что Инглиш даже не успел среагировать — должно быть, как написано в инструкции, Соратник получил подсказку его нервных импульсов.
И тут Инглиш услышал незнакомый голос, голос, который не слышал никогда прежде и был бы до чертиков рад никогда его не слышать. Голос был ясный, немодулированный и больше всего напоминал компьютерную систему, сообщающую новый телефон старой подружки.
Но голос отнюдь не сообщал никаких данных — он отдавал приказы. И доносился голос не извне, а принадлежал вделанному в его шлем электронному Соратнику, перехватившему командование. По общему каналу его слышали все подчиненные Инглиша:
— Дельта один обращается к «Красной Лошади». Приготовиться команде Альфа Один-Один — шестнадцать секунд, пятнадцать, четырнадцать…
— Дьявольщина, — растерянно буркнул Сойер по двусторонней линии, позволявшей переговариваться, не выходя из общего канала. — Это же мое дело…
Инглиш выругался и ответил:
— Это не я, а чертов шлем. — Дельта Один был кодом, зарезервированном для скутера. Через этот канал могли поступать приказы со стороны, замечания Наблюдателя и разведданные от Джоанны Меннинг. Не теряя времени на возню с дисплеями, Инглиш хлопнул по переключателю секретной линии и удостоверился в том, что она задействована.
— Подождем до того момента, когда окажемся на поверхности, Сойер. Любая штуковина, изготовленная в Альянсе, должна иметь выключатель.
— Чертовски надеюсь, что так, — буркнул Сойер и поднялся, чтобы проверить канаты. Мастер по прыжкам открыл люк отсека. — Кому нужен командир, которого нельзя в случае чего ненароком прикончить.
Инглиш ничего не ответил. Он приводил в порядок собственные чувства, не желая десантироваться в таком раздражении. Он убеждал себя, что Соратник не стал бы вмешиваться, если бы они с Сойером действовали так, как обязаны были действовать — быстро и не рассуждая. Он сконцентрировался, стараясь успокоить пульс и замер, пытаясь угадать каждый последующий шаг исчезающих в люке десантников, пока не настал его черед ринуться с реактивным ранцем навстречу тому, что поджидало его на Бычьем Глазе.
Инглиш вовсе не был любителем острых ощущений и не испытывал особой тяги к прыжкам с реактивным ранцем и тяжелым снаряжением из низколетящего скутера. Немного помогало только то, что сила тяжести на Бычьем Глазе на одну восьмую меньше, чем на его родной планете. Кроме того, кругом стояла темень, как в желудке у хорька, и Инглиш собрался было записать одно очко в пользу Джоанны Меннинг.
Собирался до тех пор, пока они с Сойером не приземлились
Значит, пока что счет один-ноль: халианам ноль, «Красной Лошади» ноль, разведке Флота ноль и командованию «Восьми Шаров» один — поскольку они проделали дьявольскую работу, разбросав ударную группу по всей координатной сетке.
Инглиш и Сойер находились в постоянном контакте со всеми бойцами 92 — й. Каждая пара или тройка десантников оказалась точно в том месте, где должна была оказаться. Десантники видели как раз то, что и должны были видеть. Единственная неприятность состояла в том, что эти чертовы шлемы вели людей по графику с нечеловеческой дотошностью, и раздающийся в ушах компьютерный голос действовал на нервы десантникам, обычно не отличающихся особой впечатлительностью.
Однако в руководстве ничего не было сказано о деморализующем воздействии на психику того обстоятельства, что какая-то машина говорит тебе когда ложиться, а когда бежать, когда поворачивать направо, а когда налево, когда и куда целиться.
И к тому времени, как Омега ввязалась в перестрелку, все были так напряжены, что Инглиш решил отнять очко, которое он мысленно присудил Гранту.
Они с Сойером с трудом пробирались по колено в грязи, которая в окуляре прибора ночного видения походила на свернувшуюся кровь. Каждый из них прослушивал одновременно общий и индивидуальные каналы связи, так что командиры могли слышать тяжелое дыхание и проклятия каждого из десантников. Поэтому услышали и то, как все стихло, когда Омега попала в переделку.
Вся эта хваленая техника вместе с Соратником оказалась не в состоянии обеспечить голографическое изображение на том же уровне, что и старое, надежное оборудование, к которому привык Инглиш. Он попробовал пошарить в эфире, но так и не смог отыскать того, что его интересовало. Вконец рассвирепев, он рявкнул, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Может эта чертова система показать мне, что творится там, где находится Омега?
Ба-бам! Перед глазами тут же возник расщепленный надвое экран, показавший то, что видели два десантника группы Омега. Но экран не позволял видеть такие пустяки, как то, что творится под ногами десантников. Инглиш чертыхнулся. Где, черт побери, он вообще находится и что делают остальные его люди.
Ослепший и ошарашенный, он споткнулся и упал на колени.
— Капитан, с вами все в порядке? — раздался в наушниках голос Сойера.
Сознавая, что все, что он сейчас скажет, будет записано и позже подвергнуто скрупулезному анализу, Инглиш очень медленно и осторожно произнес:
— Дельта Три, со мной все в порядке. Если не считать того, что я ни черта не вижу, кроме того, что видит Омега, вступившая в бой с неприятелем. В основном деревья и вспышки выстрелов. Я собираюсь отключить эту систему и, насколько это возможно, вернуться к моему старомодному и отсталому оборудованию. От него я, по крайней мере, знаю чего можно ожидать.