Прощальный поцелуй
Шрифт:
Однако сегодня он беседовал с одним поэтом, который верил, что растения могут разговаривать друг с другом, и известным представителем партии тори, намекнувшим о своем тайном пристрастии к натуризму [3] .
– Вы не находите, что эти чопорные накрахмаленные сорочки очень стесняют движения? – сказал тот Доминику.
Потом он пригубил бренди с другом Тони, Джимом Френчем, промышленником из Техаса, которого до этого знал только как человека с репутацией безжалостного торговца оружием. Френч сразу же ему не понравился, но он вынужден был признать, что для журнала «Капитал», редактором которого он был, эта фигура – настоящая
3
Натуризм – течение, в основе которого лежит максимальное приближение человека к природе для оздоровления тела и духа, характеризующееся практикой социальной наготы. Цель этого движения – развивать уважение к себе, людям и природе. Натуристы не отождествляют себя с нудистами, полагая, что действия последних не основываются на каких-либо философских принципах. (Примеч. ред.)
Однако самый полезный разговор у него состоялся с одним библиотекарем из Оксфорда, который после минимальных побуждений с его стороны с радостью – и даже с облегчением, как показалось Доминику, – признался ему, что всю войну занимался разработкой химического оружия в каких-то конюшнях в Уилтшире.
– Знаете, – сказал этот старик, – а ведь то были лучшие пять лет моей жизни. Да, гибли люди – у меня самого брат подорвался под Арнемом, – но зато во всем этом был смысл, ты испытывал ощущение, что делаешь что-то важное, являешься частью чего-то намного большего, чем ты сам, если вы понимаете, о чем я говорю. Буду с вами откровенен, молодой человек: вся моя жизнь после этого воспринималась как спад и разочарование.
В конце концов Доминик извинился и отошел в сторонку, чтобы немного отвлечься. Обернувшись и глядя на толпу гостей, он улыбнулся, пряча улыбку за поднятым к губам бокалом с бренди. Забавно: о каждом из них он что-то знал. Необязательно скандальное, иногда просто нечто сокровенное. Но почему они рассказывали ему все это? Теоретически они должны были бы шарахаться от него как от прокаженного. Все знали, что он редактор «Капитала» – одного из не всегда серьезных, но при этом весьма влиятельных журналов, который был в широкой продаже. К тому же он слыл одним из главных сплетников и плейбоев в городе и с удовольствием поддерживал такую репутацию. Тем не менее люди неизменно открывались ему. «Возможно, это объясняется честным выражением моего лица», – снова улыбнувшись, подумал он.
На самом же деле все было намного проще: он просто получал ответы на задаваемые им вопросы. Англичане слишком тактичны, чтобы интересоваться чьими-то делами, и поэтому, когда ими все же интересуются, они обычно идут навстречу и все выкладывают сами.
Доминик заметил это в далекой юности, когда в их скромный домик в деревне приезжали друзья его родителей. Богатые люди любили поговорить. В их мире заправляли не деньги, а сплетни и слухи. И больше всего люди зажиточные любили поговорить о самих себе. Какой смысл сорвать большой куш на золотых крюгеррандах [4] или затащить в постель жену лучшего друга, если не перед кем будет этим похвастаться, верно?
4
Крюгерранд – золотая монета ЮАР.
Он прошел в библиотеку, где огромные французские окна выходили в благоухающий сад. Задержавшись
– Снова прячешься от меня, Домми? – мурлыкающим голосом произнесла Изабелла Гамильтон, жена Джеральда Гамильтона, члена кабинета министров. – Ты приехал так поздно, и я уже решила, что ты избегаешь меня.
5
«Черный фильм», или «фильм-нуар» – жанр киноискусства, возникший во время Второй мировой войны. Как правило, это криминальная драма или жесткий психологический детектив. Для «нуара» характерны мрачная атмосфера цинизма и пессимизма, стирание грани между героем и антигероем и т. п.
Она неторопливо подошла к нему, цокая каблучками по паркету библиотеки.
– Я никогда от тебя не прятался, Иззи, – отозвался он, и губы его изогнулись в чарующей улыбке. – Просто нам не нужны всякие неловкие ситуации. Тем более у всех на глазах.
– Ты можешь поставить меня в любую неловкую ситуацию, и даже в любую позицию, Доминик Блейк, – с улыбкой сказала она и, подняв руку, нежно провела пальцем по его щеке. – Ты же знаешь, что ради тебя я готова на все. Только попроси.
– Иззи, мы не можем так… – говоря это, он слегка отступил назад.
– Но почему же? – прошептала она. – Раньше нас это не останавливало.
В памяти его промелькнули соблазнительные воспоминания.
– Я хочу тебя, – шепнула она ему прямо в ухо.
– Иззи, прошу тебя! – Он понимал, что, если так пойдет дальше, ему будет трудно контролировать себя.
– Я хочу тебя прямо сейчас, – тихо выдохнула она, легонько касаясь губами его лица.
Испытывая укоры совести и раскаяние, он взял ее за руку и медленно покачал головой.
– Мы не должны этого делать, – уже более решительно сказал он.
– Но почему? – Она недовольно надула губы, отстраняясь от него.
– Не должны, и все.
Изабелла быстро взяла себя в руки, понимая, что настаивать на своем не стоит. В данной ситуации, по крайней мере.
– Ты в этом уверен? – спросила она.
– Уверен, – кивнул он.
– Тогда я лучше пойду, – обиженно поджав свои очаровательные губки, сказала она. – Ты же знаешь, Джеральд всегда очень скучает по мне.
– Меня это не удивляет, – совершенно искренне произнес он.
Выражение ее лица смягчилось, и она, поцеловав свой палец, нежно прикоснулась им к губам Доминика.
– Прощай, Доминик, – сказала она, а он закрыл глаза, наслаждаясь этим теплым и чувственным прикосновением и понимая, что это было в последний раз.
Он смотрел, как ее стройный силуэт скрывается в толпе шумных гостей, а потом закурил сигарету.
Отодвинув тяжелую штору из зеленого бархата, он открыл французское окно и, с удовольствием подставив лицо порывам холодного ветра, выпустил на улицу большое извивающееся кольцо сизого дыма.
Он был здесь, на одном из самых престижных приемов года, в окружении всего местного бомонда, но в душе чувствовал пустоту и неустроенность.
Наверное, Тони прав. Наверное, ему необходимо остепениться. Он уже предостаточно вкусил красот прекрасных молодых женщин вроде Изабеллы, а также множества блондинок, брюнеток и рыженьких, менявшихся, как в калейдоскопе. Вероятно, ему действительно нужно изменить свою жизнь, хотя это всегда было очень непросто. Нахмурившись, он смотрел, как дым сигареты растворяется в темноте ночи.