Прощальный подарок Жужелицы
Шрифт:
– Зачем вам Марина Вячеславовна? – насторожился Вирятин.
– Какой же вы недогадливый! Мне ждать нельзя. Хочу как можно скорее увидеть каждую букву в томах дела. Любое слово может оказаться зацепкой.
– Думаете, Марина мне покажет эти бумаги?
– Так ведь она давала вам незавершённые дела, – парировала Ирина Геннадьевна. – Даже домой…
– То был слив с согласия прокурора, – ответил Павел Валентинович. – Сейчас же ей придётся действовать на свой страх и риск. Забрать материалы из следственного управления, какие-то объяснения придумать. Это
Ирина Геннадьевна вскочила и начала метаться по комнате. Вирятин безмолвно сидел и в глубине души посмеивался, глядя на её нервные движения и напряжённое лицо.
– Нет, ничего не приходит в голову, – наконец, сказала она, вновь сев на диван. –Может, Марину Вячеславовну всё-таки удастся уломать?
– Попробуйте… но я-то чем тут могу помочь? – пожал плечами Павел Валентинович.
Дремлюгина округлила и без того огромные глаза:
– Как чем? Вы же с ней друг к другу неровно дышите. Все же знают, что вы её любите. Вам даже притворяться не нужно, ухаживая за ней. Всё будет выглядеть искренне и естественно. Вообще не понимаю вас. Оба одиноки, а жизнь проходит. Ни вам невесты на шею не вешаются, ни ей женихи. Чего тянете? Поженились бы давно… В общем, поухаживайте за ней, вам же она нравится.
– Всё-таки откуда вы узнали о наших отношениях? – стал допытываться Вирятин. – У вас что, шпионы в редакции?
– Откуда-откуда! Я ж не журналистка-халтурщица. К любой беседе хорошо готовлюсь. Это основа успеха… Так чего вы теряетесь, не зовёте Марину Вячеславовну замуж? Она ведь согласится, и вы это понимаете… однако вас что-то останавливает. Боитесь, что она будет вас попрекать зарплатой?
– Да нет…
– Как тогда объяснить, что вы и от моих девасиков отказываетесь, и к Марине Вячеславовне не подкатываете? Может, у вас не всё в порядке? Сейчас вот возьму, да проверю!
Ирина Геннадьевна потянулась к поясу его брюк. Вирятин инстинктивно отодвинулся, и она засмеялась, глядя на его ошеломлённое лицо.
– Это я прикололась, Пал Валентиныч! Какой мне интерес, сами подумайте. А вот насчёт Марины Вячеславовны подумайте. Не стесняйтесь помощницы прокурора. Поработаете на меня – и денег у вас станет больше, чем у неё. Всё ваши комплексы улетучатся, будто их и не было… Точно вам говорю!
– Заманчиво, конечно. Мне она нравится, да и деньги нужны. Однако не только из-за них я согласился вам помогать. В газете не к чему применить мои способности и мой опыт. Плясать гопака перед властью и выискивать жареные новости – вот и всё, что сейчас нужно… а я ведь в Европе, в Швеции обучался по теме «Журналистское расследование»…
– Всячески сочувствую, – улыбнулась ему Дремлюгина. – Буду рада, если помогу вам вновь себя раскрыть… но хватит разговоров: пора баиньки.
Комнатку Ирина Геннадьевна выделила темную, с крохотным окошком и двуспальной кроватью. На тумбочке у изголовья лежал планшет.
– Вдруг, какие мысли в голову придут. Сразу же их и запишете, – сказала Дремлюгина. – И потом, туда закачана
Дремлюгина ещё раз поинтересовалась, не захотел ли Вирятин девочку, и, получив отрицательный ответ, пожелала ему спокойной ночи.
Перед сном Павел Валентинович начал обдумывать задание Ирины Геннадьевны.
Он давно, очень давно был неравнодушен к помощнице прокурора. Это была гремучая смесь дружбы и платонической любви.
Впрочем, она была не совсем платонической, а с примесью мыслей о браке… но тем мерзопакостнее было использовать Марину Вячеславовну – объясняться ей в любви, думая при этом, как вытянуть из неё следственные материалы об убийстве Сергея Дремлюгина.
Это было очень гнусно и подло! Тем не менее, Вирятин решился…
7. Разговор в летнем кафе
Следующим утром после планёрки Вирятин закрылся в кабинете от случайных посторонних глаз, вынул из сумки сотовый и минут пять вертел его в руке, не решаясь позвонить помощнице прокурора. Наконец, набрал номер.
– Давненько не объявлялся! – немного удивилась его звонку Марина Вячеславовна. – Я уж и не надеялась.
– Марина, не хотел тебя беспокоить. И ещё стеснялся. Не знал, как ты отнесёшься к моему звонку.
– Может, и правильно делал. Не знаю, как я бы среагировала на твой звонок месяц-другой назад. Юра был каким-никаким, а мужем. Переживала, когда он умер… но сам знаешь: время лечит. Если нужны материалы, заходи. Буду рада.
– Может, сначала встретимся на нейтральной территории? Хотя бы в «Утопии».
– Гдеее? – обомлела помощница прокурора.
– Не лучшее место, конечно… зато тебе туда идти пять минут, и никто нам там не помешает пообщаться.
– Что ж за тайны ты мне хочешь поведать? – игриво спросила Марина Вячеславовна.
– Там и скажу. Придёшь?
Вирятин понимал, что рискованно приглашать немолодую ухоженную женщину в заведение, куда в основном ходит молодёжь, чтобы выпить пива. Тем не менее, Павел Валентинович выбрал именно «Утопию». Уставшей на работе Марине Вячеславовне не надо было тащиться через весь город. При этом туда никогда не заглядывали прокурорские работники. Значит, можно было избежать нежелательных встреч.
Помощница прокурора на минуту задумалась, потом сказала:
– Чёрт с тобой. «Утопия» так «Утопия»!
Поговорив с Мариной Вячеславовной, Павел Валентинович начал с тоской и раздражением дописывать заметку о том, как ямовская милиция разоблачила очередную группу торговцев палёной водкой. Он с трудом выдавливал из себя каждую букву, думая не о статье, а о завтрашней встрече с помощницей прокурора и о вчерашнем разговоре с Дремлюгиной.
Вирятин нисколько не удивлялся тому, что Ирина Геннадьевна не надеялась на следователей и начала сама распутывать преступление: он хорошо помнил историю, которая приключилась с ним двенадцать лет назад.