Прощание с иллюзиями: Моя Америка. Лимб. Отец народов
Шрифт:
Завершу эту «паспортную» сагу еще одним рассказом.
Года через два я прилетел из Москвы в Нью-Йорк. Прошел паспортный контроль, где пограничный офицер поздравил меня «с возвращением домой», поехал в гостиницу и обнаружил, что паспорта нет. То ли его украли, то ли я его выронил, но факт оставался фактом: паспорт пропал.
На следующее утро, ровно в девять, я позвонил в Паспортный центр города Нью-Йорка. Как ни старался, я не смог добиться живого человеческого голоса, а бесконечная
– Я потерял паспорт и хотел бы…
Один из них перебил меня:
– Прямо, налево по коридору, белое окошко.
В окошке сидела афроамериканка не слишком приветливого вида.
– Я потерял паспорт… – заговорил я, но она тоже перебила:
– Белый телефон на стенке справа.
И в самом деле, на стене висел белый телефон, а рядом с ним, за прозрачной пластмассовой защитой, была прикреплена инструкция. Начиналась она так:
«1. Поднимите трубку.
2. Услышав гудок, нажмите цифру «1».
3. Услышав слово «говорите», четко и ясно изложите свой вопрос…»
И так далее. Таким образом я получил порядковый номер и время, когда должен подняться на десятый этаж в зал номер такой-то. На часах было 9:30 утра, а встречу мне назначили на 11:00. Я вышел, попил кофе, почитал газету и вернулся без пяти одиннадцать.
– Мой номер такой-то, – сказал я охранникам, которые жестом пригласили меня пройти.
Я поднялся на десятый этаж, вошел в большой зал, часть которого состояла и застекленных окошек. Не успел я сесть, ровно в одиннадцать раздался голос: «Владимир Познер, окно номер три». Я подошел. Меня поджидал мужчина лет пятидесяти, лицо которого я почему-то запомнил – может, потому что он удивительно походил на Чехова.
– Привет, как дела? – спросил он.
– Да так себе.
– Что случилось?
– Да то ли у меня украли, то ли я потерял паспорт.
– Ну, это не беда. Вот вам бланк, заполните его.
Я заполнил и вернул бланк Чехову.
– Та-а-а-к, – протянул он, – вы натурализованный гражданин США?
Я кивнул.
– Это чуть осложняет дело. У вас есть документ, подтверждающий ваше гражданство?
– Есть, но он в Москве, я его не вожу с собой.
– А
– Я могу позвонить в Москву и попросить, чтобы прислали мне в гостиницу копию по факсу – поеду, получу и вернусь к вам.
– Отлично, буду ждать, – сказал Чехов.
Я тут же позвонил, помчался в гостиницу, где факс уже ждал меня. Схватив его, вернулся в Паспортный центр. В половине первого я подошел к окошку номер три и протянул факсимильную копию. Чехов посмотрел на нее, покачал головой и сказал:
– Сэр, мне очень жаль, но я получил разъяснение, что нам нужен оригинал.
– Но оригинал в Москве. Не могу же я лететь туда, не имея паспорта!
– И не надо, сэр, не нервничайте. В Вашингтоне имеется второй оригинал, который нам пришлют. Но эта операция будет стоить вам девяносто долларов.
Я готов был заплатить любую сумму, лишь бы получить паспорт.
– Мистер Познер, – сказал Чехов, – вас будут ждать ровно в три часа в зале номер два.
Я вышел на улицу, съел хот-дог «со всеми причиндалами» – так говорят, когда на сосиску накладывают все специи и все соусы плюс кетчуп и горчицу. Запил эту гадость бутылкой кока-колы, и без пяти три пришел в зал номер два. Ровно в три раздался голос:
– Мистер Валдимир Познер! – Именно так, Валдимир, а не Владимир.
Я подошел к окошку. Довольно мрачная черная женщина протянула мне паспорт и сказала:
– Проверьте, все ли правильно.
В паспорте значилось «Владимир», а не «Валдимир». Все было правильно.
– Распишитесь в получении.
Я расписался. Время было пять минут четвертого. Меньше чем за один рабочий день я получил новый паспорт. Признаться, я был потрясен.
Я отправился в другой зал, подошел к окошку, за которым сидел Чехов, и сказал:
– Сэр, не могу даже подобрать слова, чтобы выразить вам благодарность за такую работу. Я поряжен.
Чехов посмотрел на меня и совершенно серьезно, я даже сказал бы строго, ответил:
– Сэр, вы за это платите налоги.
Несмотря на то, что я осознавал себя французом, несмотря на прохладное отношение к Америке отца, я-то Америку любил. Я обожал Нью-Йорк – и продолжаю его любить. Я люблю его улицы, его запахи, его толчею. Этот город был – и в определенном смысле остается – моим городом. Тогда я не понимал, что люблю его, ведь дети редко думают о таких вещах. Но там я чувствовал себя дома.