Прощание с первой красавицей
Шрифт:
Яковлев, судя по долетавшим до меня словам, продолжал заискивающе подлизываться к Вике, а она это милостиво ему позволяла. Выражение лица ее было высокомерным, что странно не вязалось с нервозностью и неуверенностью движений. Она резко открыла кухонный шкафчик, постояла в задумчивости, тяжело опершись на дверцу рукой, потом захлопнула ее и снова, словно что-то вспомнив, распахнула. Яковлев замолчал и с удивлением посмотрел на нее:
— Тебе помочь, душа моя?
— Нет! — отшатнулась Вика, и в лице ее мелькнуло что-то хищное.
Яковлев
— Все-таки ты до сих пор меня не простила.
Не знаю, почему, но мое сердце вдруг бешено заколотилось, и кровь прилила к щекам. Мне было обидно за Яковлева и жаль его. И еще я люто ненавидела Вику. Что-то нехорошее, черное поднялось со дна души, и я вцепилась в телефонный столик, около которого стояла, так, что побелели костяшки пальцев. Андриенко тем временем достала из кухонного шкафчика изящные рюмочки на витых ножках и поставила их на стол. Руки ее дрожали, и это странно не вязалось с выражением задумчивой отрешенности, застывшим на Викином лице. Яковлев медленно разлил водку, а она села рядом, напряженно выпрямив спину и не глядя на него.
К счастью, в этот момент зазвонил телефон, и я с облегчением схватила трубку:
— Вика, тебя к телефону! — крикнула я в сторону кухни.
Она раздраженно опустила руку, Яковлев отставил рюмочку и ободряюще кивнул:
— Иди, душа моя, я подожду.
Виктория прошла мимо меня, едва не толкнув плечом, и раздраженно бросила на ходу:
— Могла бы и принести трубу.
Я лишь злорадно улыбнулась.
— Игорь Семенович, — сказала я, подходя и садясь на Викино место напротив Яковлева, — ты слышал историю написания одного из произведений Владимира Ильича Ленина?
— Какого? — рассеянно улыбнулся он.
— А что, о каком-то все-таки слышал? — Я быстро поменяла рюмки местами. Яковлев проследил за моими манипуляциями, усмехнулся, но ничего не сказал. Видимо, списал мое странное поведение на «жгучую любовь» к Вике.
Он спокойно поставил вторую рюмку перед собой и как ни в чем не бывало приготовился меня слушать.
— Так что там Владимир Ильич?
— Ах да. «Лучше меньше, да лучше, — сказал Владимир Ильич, после секса с Надеждой Константиновной, вспоминая Инессу Арманд».
— Хорошенькие анекдотики ты рассказываешь, — хмыкнул Шурик, неожиданно появившись и плюхнувшись рядом со мной. — А с виду такая скромница.
— Ну что ты, Шурик, с твоей-то фээсбэшной школой, так обманываться в людях… Чему ж тебя там учили? — невинно спросила я.
Бравый лейтенант скрипнул зубами, но промолчал.
— Все, брейк! У нас день примирения, а не разжигания вражды, — принялся разнимать нас Яковлев.
Я в этот момент подумала, что если мои подозрения верны, то в моей рюмке может оказаться яд. Словно в подтверждение этих мыслей, в нее спикировала муха и, дернувшись, застыла.
— Ой, муха в рюмку упала, — пробормотала я, поднимаясь.
— Чувствует, куда падать, — ехидно прокомментировал Шурик.
Я
— Зачем же выливать? — возмутился моим поступком Яковлев. — Можно было вытащить мушку-то…
— Да ладно, не мелочись, — вздохнула я, — Шурик своей долей с тобой поделится.
— Не поделюсь. Может, я напиться хочу?
— Не получится, — подумав, сказала я.
— Почему?
— Одной бутылкой вы с Яковлевым не напьетесь. Тем более что сейчас еще и Вика придет.
— Тебя кто сюда звал? — зашипела на меня вернувшаяся Андриенко. Шурика она нарочито игнорировала.
— О, легка на помине! — не осталась я в долгу. — Вспомни лукавого, тот и появится.
— Душа моя, не будем ссориться, мы ведь собирались за мир пить, — вскочил Яковлев.
— Ну, смотри, я тебя не звала, — сказала мне Вика, и глаза ее опасно сверкнули.
Шурик встал и молча достал из шкафчика еще две рюмки. Я вдруг обратила внимание, что в дверце торчит ключик, который я когда-то давным-давно потеряла, проживая в этой квартире еще с Иваном. А вот Вика, поди ж ты, его нашла.
— Ну-с, дамы и господа, давайте выпьем за мир! — довольно улыбнулся Яковлев.
Мы дружно чокнулись, я поднесла рюмку к губам, потом быстро выплеснула содержимое в цветочный горшок, стоявший рядом. Во-первых, меня внезапно охватил страх, а если все-таки в рюмке остался яд? Тогда Андрюшка останется сиротой. И во-вторых, терпеть не могу водку — я от нее быстро пьянею и теряю контроль над собой. Сухая земля тут же впитала влагу.
Яковлев, до этого с любовью смотревший на свою обожаемую Вику, поднес рюмку ко рту, хотел уже отпить, как тут случилось невероятное. Вика резко вскочила и ударила его по руке. Рюмка вылетела, и хрусталь жалобно звякнул, разбиваясь.
— Т-ты что? — от неожиданности начал заикаться Яковлев.
Вместо ответа Вика лихим жестом опрокинула содержимое своей в рот. Того, что произошло дальше, никто не ожидал. Вика вдруг захрипела и, схватившись за горло, упала. Все оцепенели.
Первой очнулась только что вошедшая Любимцева:
— А-а-а… — заорала она с нарастающей силой. И вдруг завыла, как корабельный гудок: — Ы-у-а!
— Вика! — дико закричал Яковлев, бросаясь к ней и пытаясь здоровой рукой поднять Андриенко.
Тем временем на вопль Любимцевой принеслись капитан Ефимов, мой муж, следователь прокуратуры и все остальные присутствовавшие в квартире. Отпихнув Яковлева, Олег принялся нащупывать на шее Вики пульс. Потом заглянул ей в глаза и, наконец, в последней надежде приложив ухо к сердцу, тяжело произнес:
— Мертва.
Любимцева зарыдала.
Следователь вытер мигом вспотевшую лысину.
— Ну, что ж, Даниил Сергеевич, — устало произнес он, — в деле можно поставить точку.
— Как точку? — перепугалась Любимцева. — А как же Вика? Кто ее убил?