Прощание с первой любовью

Казанцев Василий Иванович

Заросшею межой излюбленной своей,

Тесня ветвей ряды, трав разрывая путы,

Иду все вглубь и вглубь, иду. Бегут минуты.

Ведро все тяжелей. И дужка от ведра

Мне в локоть врезалась. В кустах слабей жара.

Малиновки вблизи ленивый свист негромок…

Из травяной глуши, из лиственных потемок,

Валежником густым настроенных берлог

Я выберусь на свет. Присяду на пенек.

Склонюсь к ведру. В лицо повеет тонким, влажным.

Дурманяще–лесным, щемяще–горьким, бражным.

ПРОЩАНИЕ С ПЕРВОЙ ЛЮБОВЬЮ

Боясь прикоснуться друг к другу,

Пройдем по безлюдному лугу.

Дыхание остановив,

Взойдем на высокий обрыв.

Вернемся туда, где расстались.

Там, в спутанных травах, остались

Воздушны, бесплотно–легки,

Стихающие шаги.

Неслышно, по следу, по следу —

К тропинке, к развилке, к рассвету.

К осинке с дрожащей листвой,

Туману над сонной водой.

Прошепчем «прощай», отойдем

Два первых шага, застыдимся

Назад оглянуться. Тайком

Оглянемся. Разом. Поймем

Друг друга, смутимся. Решимся

Вернуться. И сил не найдем.

* * *

Неслышный, ровный бег реки.

В густых ветвях окно.

Осинки, как огонь, легки.

Я тот, кем был давно.

Дрожит на солнце листьев тень.

Трепещет свет в тени.

Пройди нечаянно. Задень

Нечаянно. Толкни…

* * *

Заря. Рассвет. Шестнадцать лет.

Свой одинокий метя след,

Брожу, таинственно молчу.

Я ей понравиться хочу.

Она не смотрит на меня.

И я, застенчивость кляня,

Шумлю и глупо хохочу.

Я ей понравиться хочу.

Я речи страстные шепчу.

Я взгляды дикие мечу.

Я саркастически шучу.

Я ей понравиться хочу.

Идут года — бежит вода.

А ей шестнадцать лет всегда.

И до сих пор, как в те года,

Я ей понравиться хочу.

* * *

Трать, пока имеешь, трать

Время дорогое.

Тратить — это не терять,

А совсем другое.

Исчезают дня следы.

Тихо, чисто, пусто.

Шорох ветра. Свет звезды.

Хорошо и грустно.

* * *

Он поет, запрокинувши голову вверх. Он поет,

Крылья вниз уронив. Закатился. Не дышит.

Меж кустов и колодин по лесу охотник идет.

Но — поющий — смертельных шагов он не слышит.

Перестанет немного, затихнет на миг — и опять.

И пока он дрожит, исступлением огненным пышет,

Тот, с ружьем, успевает поближе к нему подбежать.

Но глухарь его бега не слышит.

Выждет хитрый охотник — и снова глухарь запоет.

Вскинет ствол вороненый и в белое небо пальнет.

Промахнется охотник, удар его мимо пройдет.

Но ружейного грома глухарь не услышит.

Помолчит, дико дернется, кверху глаза заведет.

И охотник прицелится снова и снова пальнет.

Прямо в сердце поющее меткий свинец попадет.

Но и этого тоже глухарь не услышит.

* * *

Мотор завыл. Метнулась вспять бетонка.

Отрыв. Вздыманье. Грудь тревогу бьет.

Кричит, трещит ушная перепонка.

Кровь каждой жилкой вопиет.

Их тянет вниз земли родная гладь.

Излучины, развилины, соцветья…

Не душу тяжко к небу подымать —

Цепляющиеся тысячелетья.

* * *