Прощание славянки

Новодворская Валерия Ильинична

Поездом — нет! Поездом мне не доехать, И самолетом, тем более, не долететь, Он задрожит миражом, он откликнется эхом, И я найду, я хочу, и мне надо хотеть…

«Аллах акбар» — для нас это было просто паролем, а зеленые повязки, скорее, напоминали о Greenpeace, чем о мусульманстве.

Поэтому 11 и 12 декабря 1994 года на Пушкинскую выскочили все, даже Явлинский, и это впервые случилось, что они с Гайдаром выступали, пользуясь одним мегафоном, а Гайдар оказался организатором несанкционированного митинга. Никто из нас не верил, что 1968-й может повториться в 1994-м. Но это повторилось, и честь немногих, тех, кто протестовал в те дни, в декабре, в январе, в феврале 1994-го, не дожидаясь победы чеченцев, просто ради принципа и вечных идеалов, легла поверх бесчестья большинства: армии, коммунистов, национал-патриотов, власти. Ни одно государство, даже Российское,

не стоит вот этого идеала, положенного на стихи Бёрнса:

За нашу свободу мы пьем, За тех, кто сидит за столом, А кто не желает свободе добра, Того не помянем добром. Свободе — любовь и почет, Пускай бережет ее разум, А все тирании пусть дьявол возьмет Со всеми тиранами разом!

Прежде всего мы излили на президента все, что полагается, прямо цветаевскими стихами: «Раз! — опрокинула стакан! И все, что жаждало пролиться, — вся соль из глаз, вся кровь из ран — со скатерти — на половицы»… Словом, весь репертуар бедного Евгения из «Домика в Коломне: «Добро, строитель чудотворный!» ДС выпустил кучу листовок (три из них — и та, что я сейчас приведу, — оказались в моем деле).

Мне кажется, что эта листовка мне удалась, судя по восторгу чеченцев и по негодованию домашних империалистов и «ястребов»:

ГРАЖДАНЕ! ОТЕЧЕСТВО В ОПАСНОСТИ!

НАШИ ТАНКИ НА ЧУЖОЙ ЗЕМЛЕ!

На многострадальную чеченскую землю снова пришла смерть. Как на венгерскую — в 1956 г., на чехословацкую — в 1968 г., на афганскую — в 1979 г., на литовскую — в 1991 г., как всюду, куда ступал коммунистический сапог. Под бомбами, под пулями, под гусеницами танков гибнут чеченские женщины и дети. Их убийца — президент Ельцин. Толкаемые своим преступным командованием на подлое и черное дело, погибают на этой грязной войне, отнимая чужую свободу, готовя скорый конец своей собственной, российские солдаты. Их убийца — Верховный главнокомандующий, из народного заступника ставший после оккупации Чечни военным преступником. В пламени грозненских пожаров сгорели заслуги Бориса Ельцина перед страной. Мы больше ничего ему не должны и обязаны отстранить от власти палача Чечни, пока он не успел стать палачом России. Требуйте импичмента для президента, предавшего демократию и реализующего ныне программу Жириновского и Баркашова!

Только досрочные перевыборы парламента и президента могут дать нам демократическую власть, способную проводить либеральные реформы и неспособную убивать за глоток свободы.

Россия снова во мгле. Создается расистское, полицейское государство, звучат угрозы в адрес демократов, готовится расправа над депутатами Сергеем Юшенковым и Егором Гайдаром — за отказ от круговой поруки крови и геноцида, сворачиваются демократические свободы. Пусть вероломный и лживый президент уйдет! Уйдет вместе с социалистическими троглодитами из правительства, вместе с кровожадными генералами, вместе с инквизиторами из ФСК, вместе с коммунистами и фашистами, которые отныне его единственный электорат. Голосуйте за демократов, которые не предали Чечню, ибо кто не предал Чечню, тот не предал и Россию. Не платите налогов и срывайте все призывы в армию!

Джохар Дудаев не воюет с невиновными, и поэтому, если в Москве что-нибудь взорвется, знайте, что это ФСК. Они уже взрывали вагоны метро в 70-е годы и инкриминировали это диссидентам.

Мы призываем всех солдат и офицеров российской армии в Чечне переходить на сторону чеченского народа или хотя бы отказаться выполнять преступные приказы Верховного Главнокомандующего. Помните: сегодня бомбят Грозный, а завтра будут бомбить Москву!

Мы призываем национальные автономии в знак протеста выходить из состава Российской Федерации: завтра башкир, якутов, татар и черкесов тоже объявят врагами России и будут истреблять. Если Чечне отказывают в независимости, то Россия остается Империей зла. Убийство — это привычка. Раз начав убивать, этот режим не остановится ни перед чем.

Фашизм приходит до Жириновского, при Ельцине. Партия войны, возглавляемая президентом, воюет с российской демократией.

ЗАЩИЩАЙТЕСЬ!

Центральный координационный совет ДС России: Н.Злотник, Р.Макутенхо, В.Новодворская.

Что полагалось с нами за это сделать? За митинг памяти и траура по Джохару Дудаеву в центре Москвы, когда склонялись российские, грузинские, белорусские флаги с траурными лентами, а участники клялись продолжить дело павшего президента и читали в честь его стихи Гумилева?

Константина Борового за поездку к Джохару Дудаеву на обратном пути каратели едва не выбросили из самолета, а потом допрашивали в ФСБ, требуя сказать, где состоялось свидание… (Хорошо, что хоть иголки под ноготь не загоняли.)

Что должен был Ельцин сделать со мной за лозунг после Буденновска: «Шамиль! Кремль — направо, Лубянка — налево!»

Посадить весь ДС по 64 статье за измену Родине, расстрелять?

А он не сделал ничего. Это дурацкое дело по ст.74 (а до этого — 71, 701, 80, ч.2) — за антинародную деятельность —

и то это не он. И поэтому все не так просто. Он не палач. Я думаю, что он не хотел… не знал… Не знал чеченцев, не понимал, что в Чечне делается. С такими-то консультантами, как Шахрай, Паин, Барсуков, Коржаков, Куликов и Грачев… Взрослые люди с трудом верят в чудеса. В то, что там, в Чечне, сказка. «И снова скачут жандармы, кострами ночь засевая, и бьется в пламени сказка, прекрасная и нагая…» Борис Николаевич ответит перед Богом, и здесь ему помогут разве что молитвы чеченцев. А мы судить его не можем. Он сам кончил войну, бросил вызов империалистам, вывел две последние бригады. Я думаю, что он хотел бы повернуть время вспять, чтобы не было этого кошмара, 80 тысяч трупов, этого греха у него на душе. Но это не дано смертному. Мы не можем судить его еще и потому, что он много раз спасал нас от коммунистов; потому, что он уничтожил СССР; и еще потому, что он не судил нас, когда мы в своих речах и листовках называли его палачом, военным преступником, фашистом… Он все покорно снес, зная, что интеллигенция неприкосновенна. Мы кое-что у него взяли: Конституцию, реформы, свободу, развал империи. Должник не судит кредитора. Мы не вольны. У него все равно есть индульгенция. Мы свое получили: бросили ему оскорбления прямо в лицо. Это сильнее действует, чем суд над безоружным, связанным, лишенным власти. Конечно, чеченцы разбили российские войска. Но может быть, и мы заставили президента одуматься? Полем битвы между Богом и Дьяволом служит, по Достоевскому, сердце президента. Мы дрались на стороне Добра. Добро победило.

Мне повезло: я знала лично и Джохара Дудаева, и Звиада Гамсахурдиа. Мы дружили. Мы все трое были диссидентами и понимали друг друга с полуслова. При встрече мы бросались друг другу на шею… Сейчас они оба висят над моим столом. Джохар улыбается чуточку нагло сквозь свои мушкетерские усики, а Звиад даже на фотографии кажется застенчивым и деликатным… Орест и Пилад, Гамлет и Горацио, Кассий и Брут, Атос и д'Артаньян… Жили два друга-товарища в маленьком городе N… Когда они вместе пили чай, или грузинское вино, или кока-колу, замышляя новую пакость по адресу Империи, я слышала за кадром песенку Боярского:

Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс, Куда бы ни унес вас верный конь, При вас мой меч фамильный и песенка при вас: Где подлость, там схватка, Два слова и перчатка, Пока еще жива Гасконь.

Чечня была нашей Гасконью. На что мы подняли руку? На землю, населенную героями наших любимых детских книг?

А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна — Мой вересковый мед.

В своем огромном кабинете под портретом шейха Мансура Джохар казался маленьким, как воробышек. Стойкий оловянный солдатик…

Он переделать мир хотел, Чтоб был счастливым каждый, А сам на ниточке висел, Ведь был солдат бумажный.

Он дал Звиаду возможность достойно умереть: на своей земле, с оружием в руках, во главе народного восстания. Это была смерть диссидента, мятежника, мужчины. Джохар и сам искал смерти, мне рассказали близкие люди. Он не мог пережить гибели 80 000 чеченцев. Он погиб незадолго до своей победы. В бою, как дай Бог каждому… У меня осталось его последнее письмо. Он переслал его мне, когда я через гонцов у него спросила, вконец измучившись, что для них важнее: информационное обеспечение нашего общего дела в Москве (митинги, пикеты, листовки, мои статьи, заявления, выступления по радио, по телевидению, встречи с иностранной прессой, газеты, которые мы делали для Чечни) или мне лучше взять автомат (я, правда, стрелять не умею) и бороться в Чечне рядом с ними? Вот текст этого письма.

Трудно подобрать слова, чтобы обратиться к талантливой, да к тому же мужественной, беспредельно преданной идее и принципам демократии и человеческого достоинства Женщине! Нам здесь гораздо проще: пришел убийца, палач за жизнью, честью ни в чем не провинившихся детей, стариков и всех беззащитных — без разбору, с садизмом умалишенного, — разрушитель и мародер с маньяком из высших властей, живодер со звериной злобой.

Нам проще — нужно только уничтожать эту нечисть!

Сочувствие вызываете Вы — горстка честных, вступивших в единоборство с осатаневшей гидрой, среди бесчисленного множества кроликов и холуев. Оказаться на Вашем месте — куда страшнее и ужаснее, чем на поле брани с открытым забралом. Да хранит Вас Всевышний в этом земном аду.

02.02.95 г.

Дудаев

На «ты» мы с Джохаром Мусаевичем перейти не успели. Мне часто сняться оба: Звиад и Джохар. Их жизнь продолжается в чеченском чуде, в чеченской загадочной душе, в чеченском Святом Граале. Отстоять Грузию не удалось, но свои светлые идеи, свои знания и свою ненависть к Советам, СССР, коммунистам Звиад вложил в строительство независимой Чечни.

Они ушли в мифы и легенды, как Гармодий с Аристогитоном, как Леонид и Сократ.