«Прощание славянки»
Шрифт:
— Э-э, — скривился Руслан, — все ваши князья не русские были! Путь по Днепру из варягов в греки назывался! Олег варяг был? Так?
— Так, — согласился я. — А кто такие варяги?
— Э-э,— поднял вверх палец Руслан,— шведы, скандинавы.
— Великий шелковый путь шел из Китая и Индии через всю Европу до Испании. До Кордовского халифата. Тут товар — там деньги. А чем скандинавы могли торговать с богатейшей Византией? Чем Византия могла торговать с норманнами? Каменистая скандинавская почва их самих прокормить не могла. «Варяжский» путь связывал Византию
— А мораль? — спросил вдруг Саныч. — В чем мораль твоей басни, придурок?
— Мораль проста, — сказал я. — Мы не Европа и не Азия. Мы Россия. Три года назад закончилась эра Рыб. Закончилось время европейской цивилизации. Наступила эра Водолея. Это знак России, знак новой славянской цивилизации. Но Европа не хочет уступать нам первенства. Она будет бороться с нами до конца!
Саныч поморщился.
— Кончай симпозиум! Ты зачем сюда явился? Мозги политикой полоскать?!
— Это не политика, господа, это вопрос нашей жизни и смерти. Европа хочет нас уничтожить…
— Мораль! — рявкнул Саныч. — Не вижу морали!
— Как? — удивился я. — Они украли у нас новейшее оружие! И инструкцию к нему, которая была в гарнитуре… При чем тут Константин?… Тут замешаны невидимые, закулисные силы!… А вы ерундой занимаетесь…
— Придурок! — заревел Саныч. — Кто тебя послал к нам? За кого ты нас принимаешь, придурок?!
— За русских людей, — сказал я.
— Тут нет русских, — презрительно скривился Руслан. — Тут сидят деловые люди!
Я растерянно посмотрел на близнецов. Петрович покачал головой.
— Не по делу выступаешь, братило. Нереально.
— Будто нарочно мозги пачкаешь, — поддержал его Василич.
— Конечно! — прищурился Руслан. — Мочить его, как Белый Медведь замочил нашего свидетеля!
— Лучше Робинзоном сделать, — заступился за меня мой «родственник».
— Мочилово! — решили одновременно близнецы— танки.
— Не-ет! — зловещим шепотом вмешался Саныч. — Мочилово для него слишком просто. Василич прав. Он специально нам мозги полощет. — Саныч повернулся к Константину. — Кто прислал этого придурка? Чей он?
Все это время Константин сидел, откинувшись на спинку диванчика, скрестив на груди руки, как римский император. Сидел и молчал. Саныч наклонился к нему через стол.
— Чей он? Колись, Белый Медведь!
Константин улыбнулся.
— Он сам тебе ответил — Божий. И «гений», который придумал «новейшее оружие», такой же. Чекисты его в дурдом отправили. Могу адресок дать в Озерках. Проверь, если хочешь, Саныч.
Все с каким-то презрительным ужасом уставились на меня. Саныч сказал мрачно:
— Надо же так мозги засрать…
— За это наказывать надо! — прищурился Руслан.
— За что? — опять заступился
— Мало! — сказал Руслан. — Мы поправим Бога!
Константин разлил по фужерам очередную бутылку:
— Ерундой занимаемся, господа. Я понятно излагаю? Е-рун-дой! Хреновиной! X…!
Все вздохнули одновременно и посмотрели на почтенного старца. Саныч устало потер свой бугристый лоб. Он не находил слов.
— Это он так про суд высшей инстанции! — тихо подсказал ему Руслан.
Саныч молчал. И тогда взорвались танки:
— А кто Адика у себя в офисе замочил?!
— А кто единственного свидетеля убрал?!
— А счета у кого?! — хрипло вскрикнул Руслан. — А документация?!.
И мой «родственник» не выдержал:
— Кто в одну харю грузит?! Кто не делится?!
Все дружно закончили хором:
— Мочилово!
Секретарь обратился к Санычу:
— Мы проголосовали единогласно. Клади свою резолюцию, Саныч.
Хемингуэй покрутил на пальце золотую печатку и выставил перед собой мощную ладонь.
— Утверждаю. Мочить обоих!
«Сходняк» удовлетворенно зашумел.
Константин спокойно поднял фужер.
— Прошу последнее слово!
19
Женщина
Вас никогда не лишали жизни единодушным голосованием?… Незабываемое впечатление!
Даже теперь, уже на больничной койке, меня охватывает мерзкий озноб, а внутри такой холод — будто заставили проглотить живую лягушку.
Там, на катере, я понял слова Константина, сказанные у антиквара Миши: «К смерти я еще не готов!» Миша его тогда не понял. И я тех слов тогда не оценил…
Конечно, иногда мне, как любому нормальному человеку, приходили в голову мысли о смерти… Жалко, что ненадолго, жалко, что забывались быстро…
Мы живем свою жизнь, будто читаем книгу без начала и конца. Начала своего мы не помним, а в конец стараемся не заглядывать: «А то неинтересно будет!»
Многие и на следующую страницу не заглядывают — так они своим жизненным сюжетом увлечены, так боятся сбить кайф. А некоторые гордецы считают даже, что книгу эту пишут они сами. С вечера придумывают захватывающий сюжет, а утром воплощают его, лепят, выстраивают, оттачивают, забывая про вырванные из памяти страницы начала, которые не они писали.
Ведь на самых-то первых страницах уже обозначено самое главное. Название «романа» и очень известный автор. Как всякий хороший автор, он с самых первых страниц задал весь дальнейший сюжет, и название книги не с потолка взял, и имя герою дал не просто так, и место действия и время выбрал не случайно…
Напрасно с ним спорить, напрасно его редактировать, напрасно набиваться к нему в соавторы.
Он терпит наше вмешательство только до тех пор, пока мы добросовестно разрабатываем его собственный сюжет. Стоит нам заартачиться, настоять на своем, и в «романе» появляются замечательные по неожиданности страницы — наш герой начинает попадать в переделки: болезни, увечья, катастрофы…