Прощай, Алиса!
Шрифт:
«Скажу, что уснула…» — решила она, хотя понимала, что легче от этого не будет. Нет, он не станет ее бить, он просто запрет ее в комнате, как ненужную вещь на чердаке. До поры, до времени.
Алиса вошла в зал, не поднимая глаз. Ей не нужно было искать отца — тот всегда сидел в своем любимом кресле во главе стола. А ей очень хотелось увидеть того молодого человека, Дмитрия Валентиновича. И может даже предупредить об опасности, которая его подстерегает.
Глупо, конечно.
— Посуду поменяй, — приказал отец.
— Хорошо, — кивнула она и стала составлять на поднос грязную посуду,
— Что, нравится? — вдруг произнес отец, обращаясь к кому-то из мужчин.
Алиса двигалась вдоль стола, складывая вилки и ножи.
— Я постарше люблю.
Не удержавшись, Алиса бросила взгляд в сторону говорившего, чтобы убедиться в том, что не ошиблась. По обе стороны от него сидели Гантемиров и Карапетян-старший, так что этот Дмитрий Валентинович находился как раз напротив отца. Его ладонь лежала на картах, а сам он выглядел расслабленным и немного растерянным. То есть, совершенно не осознающим того, куда он попал.
Посреди стола — небрежно брошенные пачки банкнот. Играют по-крупному и останавливаться не собираются.
— Постарше?
Мужчины рассмеялись. Чтобы не дрожать, Алиса до боли прикусила язык.
— Засиделась девка, замуж пора, — утирая выступившие слезы, продолжил отец. — Учиться собралась! Коза… Кому нужна ученая баба? Тебе нужна? Или тебе? — он ткнул пальцем в каждого. — Баба должна уметь ноги раздвигать, когда скажут, и сосать с удовольствием!
— Вай, ну! — Карапетян опустил на столешницу крупную ладонь. — Не пугай девочку! Она со мной как роза в саду жить будет!
— Поливать только не забывай, — гнусно заржал Гантемиров.
Алиса застыла, не в силах осознать услышанное. Уши заложило. В мозгу отчаянно запульсировало. Карапетян — вдовец, его жена умерла год назад!
— О, так у вас скоро свадьба? — негромко переспросил Дмитрий равнодушным голосом.
— Типа того. Ну что, продолжим?
Алиса попыталась сделать шаг, но поднос в ее руках предательски накренился. Она снова подняла глаза и посмотрела на Карапетяна. Мужчина с жадностью скользил по ее телу липким взглядом, и его толстые губы, вымазанные в бараньем жире, щерились, обнажая крупные зубы.
8 Партия вторая
Это только в фильмах и бульварных авантюрных романах герой всегда готов к встрече с неизвестностью. У него в кармане несколько тузов, а в голове — план, как избежать проблем и вовремя скрыться, не забыв прихватить выигранный куш.
На самом деле, любая схема требует долгой и основательной подготовки, внимания к возможным рискам и четкого выполнения каждого пункта. Если ты понимаешь, что что-то пошло не так, уходи. Найди любую причину, вплоть до поноса, но не геройствуй. Ибо та самая пресловутая чуйка, если, конечно, она у тебя вообще существует, никогда не обманывает.
Что я чувствовал в тот момент, когда подъехал в дому Браги? Ровным счетом ничего. И это показалось мне хорошим знаком.
Меня ничего не нервировало — ни цветные линзы, ни новая стрижка, ни костюм. Мне так часто приходится играть роли
«Покойся с миром!»
Быть Дмитрием Валентиновичем Головастым оказалось не так уж сложно. Его имя значилось в реестре Департамента. В соцсетях — закрытые аккаунты, где молодой чиновник делился подробностями своей жизни с самыми близкими людьми в количестве пятидесяти трех человек. Разумеется, Котя вскрыл его профиль, как консервную банку, чтобы получить доступ к переписке и фривольным фоткам чиновника и его подружек. Как говорится, взял на карандаш. Такие, как Головастый, нам необходимы. Они нас кормят.
Подстраховка в виде марки автомобиля и госномеров, несколько якобы случайно заданных вопросов администратору отеля, прогулка на производство — перед каждым пунктом я мог поставить галочку, как и появлению в гостинице Гантемирова.
И даже когда я увидел на лестнице Алису, я все еще был уверен в том, что мой план ничто не может нарушить.
* * *
Изнутри дом Браги отделан лиственницей и дубом. Полы застелены узбекскими коврами, а с потолка свисает люстра с сотней хрустальных «сосулек». От этой стилевой абракадабры режет глаза, но я делаю вид, что поражен увиденным. Я действительно поражен, что скрывать! Картины, фарфор, кальян, барная стойка с выставленными напоказ бутылками дорогого алкоголя, клинки и морские кортики на стене, словно Брага имел какое-то отношение к флоту или армии.
Адмирал, твою мать…
Каждый из тех, кто сейчас меня окружает, всячески демонстрирует свое положение и достаток, будто тыкая: «Нас и здесь неплохо кормят! Мы — хозяева жизни, а ты, хоть и обличен кое-какой властью и возможностями, все же халдей, прислуга у вышестоящего начальства!»
Однако за этой самоуверенностью и бравадой легко можно разглядеть подозрительность, алчность и жажду еще большей власти.
Я протягиваю руку Бражникову и чувствую, как его взгляд практически снимает кожу с моего лица.
Что-то звериное проскальзывает в его зрачках.
Но московский чиновник Головастый этого не замечает.
— Наслышан об успехах местного агропрома. Вот решил, так сказать, познакомиться с отечественным производителем. Земля слухами полнится, а ваши комбинаты, оказывается, известны на всю Россию, Виктор Алексеевич, — важно заявляю я и кошусь на Гантемирова.
— Все самому приходится делать, — Брага дергает шеей, и непонятно, доволен он моими словами или нет. — Столько народу работает, зарплаты, то да се. Оборудование пора менять.
— Понимаю, — хмурюсь в ответ и отвожу взгляд, тем самым давая понять, что озабочен невозможностью говорить напрямую. — Существует программа помощи малому и среднему бизнесу. Хотя, как мне кажется, о ваших заводах говорят как о крупном, стремительно развивающемся бизнесе!
По лицу Бражникова проносится тень борьбы между тщеславием и жаждой денег.
— Завидуют! Думают, я деньги лопатой гребу! С-суки… — добавляет вполголоса, а затем хлопает в ладоши и приглашает к столу, изображая радушного хозяина.