Прощай, Фикус!
Шрифт:
Мысли о Фикусе и миллионах долларов были для Сергея Дмитриевича опорой и поддержкой на протяжении всего срока пребывания в СИЗО. За всё это время он детально продумал несколько вариантов как заставить Фикуса-Савченко раскошелиться, и теперь лишь осталось спокойно и методично воплотить задуманное в жизнь.
«Надо только выучиться ждать, надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать…» – тихо пропел Гулевский и мечтательно улыбнулся.
«Конечно, какую-то часть денег этот гадёныш уже наверняка успел потратить со своей девицей, но не все же пять миллионов! Ну, пусть
Гулевский представил, как бы он мог распорядиться этими тремя миллионами долларов. Купил бы уютный домик в Адлере, с фруктовым садом, подальше от городской суеты, нашёл бы себе симпатичную подружку из местных, бесхитростную, ласковую и работящую. Возможно, открыл бы какой-нибудь собственный бизнес, исходя из местных реалий. В общем, жизнь может стать очень приятной и интересной, надо лишь найти Фикуса и грамотно заставить его поделиться неправедно нажитым богатством.
Он мечтательно улыбнулся и решительно встал с холодного пола.
Глава 2
Сергей Дмитриевич открыл глаза и не сразу понял, почему вместо привычной грязно-зелёной стены камеры СИЗО он видит яркий свет, бьющий в глаза из окна. Постепенно воспоминания о прошлой ночи всплыли в его сознании, и он, скривившись, потянулся. Как только встал с матраца, который по непонятной причине не забрала жена, он ощутил тяжёлую пульсирующую боль в затылке и лёгкую тошноту. Бросив взгляд на пустую бутылку из-под водки, валяющуюся на полу спальни, он осуждающе покачал головой. «Всё! С бухлом покончено! Пора заняться делом», – твёрдо решил Сергей Дмитриевич и, пошатываясь, поплёлся в ванную комнату.
Через несколько минут он сходил в магазин, закупил продукты, приготовил себе нехитрый обед и с аппетитом поел. Лишь после этого он наконец почувствовал себя лучше. Усевшись на пол рядом с телефоном, он набрал навсегда впечатавшийся в памяти номер оперативного отдела глуховецкого ОВД.
– Капитан Мальков. Слушаю вас, – послышался знакомый голос.
– Ого! Уже капитан! Привет, Гриша! – старясь, чтобы голос звучал как можно беззаботнее, проговорил Гулевский.
– Сергей Дмитриевич? – удивлённо воскликнул Мальков. – Вы на свободе?
– Да, выпущен подчистую, и мне нужна от тебя небольшая услуга. Надеюсь, что ты сможешь мне помочь.
На другом конце трубки повисло тягостное молчание. Наконец Мальков, осторожно подбирая слова, медленно произнёс:
– Сергей Дмитриевич, ну вы же сами всё понимаете…
– Да ты не бойся! Во-первых, всё останется между нами, а во-вторых, я не попрошу тебя ни о чём противозаконном. Мне не нужна «горячая» оперативная информация или что-то подобное. Мне нужны лишь актуальные адреса и телефоны двух человек, предположительно проживающих в настоящее время в Москве. И на этом всё. Больше я тебя не побеспокою, – усмехнувшись, проговорил Гулевский.
– Но… Сергей Дмитриевич, но это чревато… Вы же должны осознавать, что… – начал было опять растерянно бормотать Мальков.
Гулевский его решительно перебил:
– Слушай, Гриша, ты помнишь, кто прикрыл твою задницу
– Но я, но вы же знаете, что… – жалобно в очередной раз начал мямлить Мальков.
Однако Гулевский опять его решительно перебил
– Гриша, возьми ручку и запиши: Ряхин Степан Денисович, кличка Ряха. И Иноземцев Виталий Николаевич. Это всё, о чём я тебя прошу.
«Вот же неблагодарная, трусливая скотина!», – раздражённо подумал бывший начальник отделения.
– Это займёт дня три. Мы не столица, наши возможности очень ограничены. Вы же знаете, – словно извиняясь, промямлил Мальков.
– Что поделать, подожду. Я тебе перезвоню, – проговорил Гулевский и, не прощаясь, повесил трубку.
Минут пять он копался в своей старой записной книжке, наконец нашёл то, что искал, довольно крякнул и набрал очередной номер.
– Клуб патриотического воспитания молодёжи «Юнармеец», – раздался тоненький девичий голосок.
– Девушка, а мне бы услышать Хомякова Юлия Игоревича, – бодрым тоном проговорил Сергей Дмитриевич.
– Сейчас, одну минуточку, – ответила девушка и, видимо, повернувшись куда-то в сторону, громко крикнула: – Юлик, тебя мужчина какой-то спрашивает!
Через несколько секунд послышался спокойный уверенный голос:
– Это Хомяков, слушаю.
– Привет, Хомяк, – развязно проговорил Гулевский. – Как жизнь? Всё занимаешься копательством и торговлей оружием?
– Не понял? – удивлённо проговорил Хомяков. – Ты что за пургу несёшь, приятель!
– Я тебе не приятель, – твёрдым голосом произнёс Сергей Дмитриевич. – Это Гулевский. Помнишь такого?
– Что, отмазался? – ехидным тоном спросил Юлик. – А говорили, что тебя лет на семь закрыли по двести восемьдесят шестой. Выходит, ты теперь на свободе, но не мент?
– Все обвинения сняты, и я свободен как ветер, – со злорадством ответил Сергей Дмитриевич. – Я, собственно, что тебе звоню. Тут ко мне обратился мой бывший коллега Гриша Мальков, ты, наверно, его помнишь. Так вот, он у меня консультировался, насколько перспективно реанимировать твоё дело. Я сказал, что мне надо подумать.
– Гулевский, не гони пургу, говори, зачем звонишь? – холодно спросил Юлик.
– Мне нужен ствол. Технически исправный, надёжный и чистый – твёрдо проговорил Гулевский. – Только не из тех, что ты откапываешь на полях былых героических сражений. Я думаю, ты меня понял.
– О как! – изумлённо воскликнул Юлик.
В разговоре повисла напряжённая долгая пауза. Наконец всё взвесив и приняв решение, Хомяков быстро проговорил:
– Есть классный чешский «Чезет семьдесят пять»!
– Отличная вещь! С конца семидесятых спрос на этот аппарат в Европе только растёт. Надёжный, точный, удобный как для стрельбы, так и для обслуживания. Ствол под парабеллум калибра девять на девятнадцать. Магазин на пятнадцать патронов. Дальность эффективной стрельбы – пятьдесят метров. Абсолютно новый. Цена – полторы штуки баксов, запасная обойма входит в стоимость – как по писаному, протараторил Хомяк.