Прощай, гвардия!

Дашко Дмитрий

Мне тоже было не по себе, но по другой причине. Безусловно, я рассчитывал на награду, однако почести были таковы, что у меня просто духу не хватало, чтобы умом принять то, какими они оказались. Порой мне казалось, что я сплю.

Больше всего меня смущал титул графа Российской империи.

«Ох, и высоко тебя занесло, Игорь! – иногда говорил я сам себе. – Смотри, больно будет падать…»

Следующие дни прошли в безумном темпе. Раньше я считал, что свадьба, тем более собственная, слишком ответственное мероприятие, чтобы ее можно было переложить

на чужие плечи. Каждому свойственно ошибаться.

В праздничных хлопотах мне помогали присланные Бироном спецы этого дела. Не так давно они устраивали торжества по поводу венчания принца Антона, а теперь, закатав рукава, готовились с тем же размахом транжирить деньги, которых у меня, собственно, и не было. Я еще не успел полностью вступить во владения, подаренные императрицей, и, по сути, мог рассчитывать разве что на свое офицерское жалование да скромный доход из Агеевки. Залезать в долги мне было стыдно.

Когда свадебные спецы в третий раз за день явились ко мне за очередной тысячей рублей, я лишь скорбно развел руками и чуть было не вывернул пустые карманы мундира:

– Простите, господа, но больше у меня нет. Эта свадьба скоро пустит меня по миру.

Спецы пошептались и исчезли. Я мрачно пожал плечами и настроился на философский лад: дескать, что будет, то будет. Опозорюсь так опозорюсь. Лишь бы суженая поняла.

К вечеру из дворца прибыла карета, сопровождаемая десятком вооруженных гайдуков. Оказывается, это были «инкассаторы», которые привезли мне еще один щедрый подарок от императрицы – полную кубышку денег. Сумма была по всем меркам неприлично большой. Даже свадебные специалисты смогли потратить ее лишь наполовину.

Кроме праздничных хлопот, навалились и другие.

Мне удалось свидеться с Грюнштейном незадолго до его казни. Увы, допрос показал, что лейб-кампанец был дитя своего времени и понятия не имел ни о каком вмешательстве из будущего. Более того, он не участвовал в Крымском походе и, следовательно, не мог стрелять в меня в знаменитой битве с татарской конницей и турецким десантом. По всему выходило, что моя гипотеза не подтвердилась. Жаль, я очень надеялся, что сумел вычислить второго попаданца.

Увы, личность Балагура так и осталась загадкой. Все, что удалось вытрясти из изменников, показало, что этот человек был прекрасным конспиратором и не желал никому открываться. И что самое странное – похоже, что Балагур не принимал участия в перевороте. Признаюсь, это сбило меня с толку.

По всему получалось, что мне рано было праздновать окончательную победу. Да, я выполнил самую главную из поставленных передо мной задач: не позволил совершиться елизаветинскому перевороту, но, пока где-то прятался неизвестный конкурент, я не имел права успокаиваться.

Балагура нужно было искать, и у меня по-прежнему имелась всего одна тонкая ниточка. Правда, я, кажется, знал, как ею воспользоваться. Раз нам пока не удалось сыскать Машу-разбойницу, следовало поступить так, чтобы она сама занялась нашими поисками.

Для этой цели я выбрал подходящую наживку. По всем признакам, красотка, обладавшая навыками заправского снайпера, втрескалась в моего кузена Карла, который вместе с Измайловским полком нынче находился на войне с польскими магнатами, опрометчиво решившими отхватить жирный кусок наших территорий.

Задуманная ловушка особым изяществом не отличалась, но могла сработать, ведь любовь – страшная сила. Натолкнула меня на эту придумку наша с Настей свадьба.

Я поговорил с Ушаковым, объяснил ему план по поимке Маши.

– Думаешь, девица энта поможет нам Балагура споймать? – спросил генерал-аншеф, не знавший всей подоплеки дела.

– Очень на то надеюсь, Андрей Иванович. Другой способ мне неведом.

Как я и предполагал, составленные людьми Ушакова сводные списки возможных подозреваемых оказались столь обширны, что искать среди них Балагура было все равно что иголку в стоге сена. Путь оказался тупиковым.

Допросы участников переворота тоже ни к чему не привели.

– Будь по-твоему, – решил Ушаков. – Коли ничего другого у нас нет, испробуем и твою задумку. Кузена твоего вызывать?

– Придется, – кивнул я, догадываясь, что выбранный в качестве живца Карл вряд ли будет мне за это благодарен.

К тому же братишка давно мечтал снискать славу на поле брани и, вызвав его с передовой, мы устраивали молодому человеку крутой облом, которого он мог мне не простить до конца жизни. Хотя кто его знает – может, я спасу ему жизнь? Война – дело такое. Не щадит никого.

– Нужно, чтобы он был в Петербурге, а то ничего не выйдет, – заключил я. – Только вы уж постарайтесь, чтобы известие повсюду разошлось, а то вдруг Маша в такой глуши находится, что узнает слишком поздно. И постарайтесь обращаться с ней как можно деликатнее.

– Не волнуйся, фон Гофен, новость нашу в любой тмутаракани услышат, а с девицей так обращаться будем, что ни один волос с нее не упадет, – пообещал Ушаков. – Он бросил взгляд на часы. – Поздно уже. Вечер на дворе. Глянь-ка в окно – темнотища какая. Ступай домой, фон Гофен, отдохни от забот государственных. Тебе ведь завтра с супругой законной всю ночь не спать, – сказал генерал-аншеф и добродушно усмехнулся.

Я простился с Ушаковым и пошел к себе набираться сил перед трудным завтрашним днем. Свадьба – дело серьезное.

Глава 17

Вот и все – теперь я женатый человек, и на моем плече на самом законном из всех оснований покоится милая головка суженой. Иногда я не верю своему счастью: неужели я больше не одинок и самая красивая девушка во Вселенной стала моей? Ее улыбка способна прогнать все черные мысли, а звонкий смех заставляет забыть о тревогах и невзгодах, сколько бы их ни было в прошлом и ни ожидалось в будущем. Мне ни капельки не страшно. Я точно знаю: вдвоем мы преодолеем все и выйдем победителями из любой передряги.