Прощай, Коламбус
Шрифт:
Под этим текстом следовала подпись — Бен Патимкин. Но она была перечеркнута, а строчкой ниже опять стояли «Твой папа» — словно запоздалое эхо первой подписи.
— Кто такая Линда? — спросил я.
— Мы жили с ней в одной комнате в прошлом году. — Бренда подала мне второй конверт. — А это я получила сегодня в обед. Авиапочтой.
Это было письмо от миссис Патимкин. Я начал было читать, но потом на секунду отложил листок в сторону.
— Ты получила его после?
— Да, — ответила Бренда. — Когда я прочитала утром папино письмо, то не могла понять, что произошло. Ты читай, читай.
Дорогая
Даже не знаю, с чего начать. Я проплакала все утро. У меня были такие красные глаза, что пришлось пропустить собрание активисток. Я никогда не думала, что такое случится с моей дочерью. Думаю, ты догадываешься, о чем речь, поэтому я не буду унижать ни тебя, ни себя, называя вещи своими именами. Скажу лишь, что сегодня утром, когда я чистила шкафы и складывала отдельно летние вещи, то обнаружила в нижнем ящике твоего комода, под теми свитерами, которые ты, возможно, помнишь, я обнаружила там кое-что. Я рыдаю с той самой минуты, когда увидела это, и не могу остановиться. Недавно звонил твой папа и услышав, как я расстроена, сказал, что немедленно выезжает. Наверное, будет с минуты на минуту.
Я не знаю, чем мы провинились перед тобой, чем заслужили подобное твое отношение. Мы любили тебя, уважали, создавали тебе все условия. Я всегда гордилась, что у меня такая самостоятельная маленькая девочка. Когда тебе было тринадцать лет, ты так ухаживала за Джулией, что любо-дорого было на вас смотреть. А потом ты оторвалась от семьи, хотя мы устраивали тебя в лучшие школы и покупали все, что можно купить за деньги. Почему ты так с нами поступила — я понять не могу. Этот вопрос я унесу с собою в могилу.
У меня нет слов, чтобы охарактеризовать твоего приятеля. За него должны нести ответственность его родители — хотя мне страшно подумать о том, в какой обстановке он рос, если оказался способен на такое. Вот как он отплатил нам за наше гостеприимство, за то, что мы были так добры к нему, постороннему для нас человеку. Никогда в жизни я не пойму, как вы могли вести себя подобным образом в нашем собственном доме. Наверное, все очень изменилось со времен моей молодости, раз молодежь позволяет себе такое. Я не перестаю спрашивать себя: «Неужели она ни разу не подумала о нас, когда вытворяла такие вещи?» Ладно, меня мы в расчет брать не будем — но как ты могла столь неблагодарно поступить по отношению к отцу? Не дай Бог, Джулия узнает обо всем этом…
Бог знает, чем ты занималась все эти годы, когда мы так верили в тебя.
Ты разбила наши родительские сердца — так и знай. Вот какова твоя благодарность…
МАМА
Миссис Патимкин подписалась всего один раз, да и то микроскопическими буквами — словно шепотом.
— Бренда, — сказал я.
— Что?
— Ты собираешься плакать?
— Нет. Я уже плакала.
— Не начинай снова.
— Я стараюсь, Господи…
— Хорошо… Бренда, могу я задать тебе один вопрос?
— Какой?
— Почему ты оставила его дома?
— Потому что я не собиралась пользоваться колпачком в Бостоне.
— А если бы я к тебе приехал? То есть, я хочу сказать: вот я к тебе приехал… И что мы будем делать без колпачка?
— Я думала, что сама приеду к тебе.
— Неужели ты не могла взять его с собой? Как зубную щетку?
— Ты шутишь?!
— Нет. Я всего лишь спрашиваю, почему ты оставила колпачок дома.
— Я же тебе сказала! Я думала, что сама приеду на праздники.
— Но, Бренда, это нелогично.
— Я не знаю…
— Ты только не сердись, — попросил я.
— Это ты сердишься.
— Я не сержусь — я просто расстроен.
— Значит, и я расстроена.
Я промолчал. Потом подошел к окну. За стеклом в темном небе сверкали месяц и звезды. Вдалеке виднелись огни университетского городка, которые начинали мерцать всякий раз, когда ветер налетал на деревья, росшие под окном.
— Бренда…
— Что?
— Ты ведь знаешь, как к тебе относится мать. Ну разве можно было так рисковать? Глупо с твоей стороны оставлять колпачок дома.
— Какое отношение ко всему этому имеет ее неприязнь ко мне?!
— Ты не должна была доверять своей матери.
— Почему?
— Разве ты не видишь — почему?
— Нейл, она просто убиралась в шкафах.
— А ты не знала о том, что она будет убирать в шкафах?
— Мама раньше этого не делала. А может, и делала. Нейл, я не могла все предвидеть. Мы спали с тобой каждую ночь, и никто ничего не замечал.
— Бренда, какого черта ты смешиваешь все в одну кучу?
— Я ничего не смешиваю.
— Ну ладно, — сказал я примирительно. — Все нормально.
— Это ты все смешиваешь, — сказала Бренда. — Ты так на меня кричишь, будто я нарочно оставила этот чертов колпачок.
Я ничего не сказал.
— Ты так считаешь, да?! — спросила Бренда, нарушая воцарившуюся на минуту тишину.
— Не знаю.
— Нейл, ты сошел с ума!
— А оставлять колпачок в комоде — это не сумасшествие?
— Это была оплошность.
— Сначала ты говоришь, что оставила колпачок специально, а потом заявляешь, что это была оплошность.
— Оплошностью было то, что я оставила его в комоде, не то, что я вообще его оставила.
— Бренда, любимая! Разве не было бы проще, разумнее и безопаснее всего взять колпачок с собой? А?
— Теперь уже поздно об этом говорить.
— Бренда, эти пререкания — самые ужасные за всю мою жизнь.
— Но ты хочешь представить все таким образом, будто я хотела, чтобы мама нашла его. Зачем мне это было нужно? Ну скажи — зачем? Я теперь и домой-то не могу вернуться!
— Да?!
— Да!
— Нет, — сказал я. — Ты можешь вернуться в любую минуту. Папа будет ждать тебя с двумя пальто и дюжиной платьев.
— А мама?
— Мама тоже будет рада тебе.
— Не говори глупости! Как я посмотрю им в глаза?
— А что такого? Ты в чем-то провинилась?
— Нейл, ты можешь реально смотреть на вещи?
— В чем твоя вина?
— Нейл, они считают, что я виновата. Они — мои родители.
— Значит, ты считаешь, что…
— Это неважно, Нейл.
— Для меня это важно.
— Нейл, почему ты опять мешаешь одно с другим? Почему ты меня все время обвиняешь?
— Черт побери, Бренда! Да потому, что ты кое в чем виновата!
— В чем?
— В том, что оставила эту растреклятую штуку в комоде! Как ты можешь называть это оплошностью?!
— Нейл, не вешай мне, пожалуйста, на уши эту психоаналитическую лапшу!
— Тогда объясни, зачем ты это сделала? Я тебе скажу, зачем: ты хотела, чтобы твоя мать нашла колпачок!