Прощай, невинность!
Шрифт:
— Сюзанна, к чему ты клонишь?
— Ты не можешь избавиться от меня вот так, не можешь! Джейк… Боже… я постоянно думаю о тебе… о нас!
Он медленно, с уверенностью произнес:
— Нет никаких «нас», Сюзанна. Все кончено. Кончено.
— Нет!
Он повернулся к ней спиной и хотел уйти.
Сюзанна бросилась следом и так вцепилась в Джейка, что он покачнулся. Ее силы в это мгновение словно удесятерились. Он устало повернулся.
— Ну что еще, Сюзанна?
— А ты знаешь, что иной раз я ненавижу тебя куда сильнее, чем люблю?!
Он
— Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне, Джейк.
— Нет.
На ее побледневшем лице отразились одновременно и хитрость, и злоба.
— Я сделала это однажды — и я это сделаю снова!
Джейк почувствовал, как волосы зашевелились на его голове. По всему его крупному телу пробежала дрожь.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Она торжествующе засмеялась.
— Не понимаешь, да? А ты никогда не понимал! И никогда не знал!
— Никогда не знал чего?
— Что не было тогда никакого британского вельможи!
Джейк непонимающе смотрел на нее. Потом вдруг его осенила чудовищная догадка… Он ужаснулся:
— Что?
— Пятнадцать лет назад. Не было никакого британца!
В его мозгу закрутился бешеный водоворот воспоминаний. Пятнадцать лет назад. Зима 1887 года. Сплошные бураны и метели, одна из наихудших зим за многие годы. Восемьсот восемьдесят седьмой. В ту зиму Джейка узнал на балу некий заезжий британский сановник. Лорд Каррингтон. Дурацкая случайность. Безумный рок. Узнал и вынудил бежать из страны… От жены… от ребенка. Джейк в ужасе уставился на Сюзанну.
Она захохотала:
— Это я! Это я все подстроила! Я заставила тебя бежать! Я тебя выдала!
Джейк почувствовал, что пол уходит у него из-под ног. Ему трудно было дышать и еще труднее поверить словам Сюзанны.
— Но почему? Боже, почему?!
Глаза ее заблестели от слез.
— Я ненавидела тебя за ту танцовщицу!
Джейк смотрел на нее, почти не понимая смысла ее ответа. Танцовщица? Разве у него была какая-то женщина? Он не мог вспомнить. Он был столько лет верен Сюзанне, несмотря на ее постоянные измены, но потом в памяти всплыло: он и вправду однажды искал утешения в объятиях другой женщины. Боже, Боже! Джейк закрыл глаза, боль пронизала его до самой глубины души.
Так это не было случайностью, совпадением. Это не было роком. Это сделала Сюзанна — женщина, которую он так любил, его злобная, мстительная жена.
— Ты просто дурак! — продолжала тем временем Сюзанна. — Это все сделала я! Я выдала тебя тогда — и выдам снова! Так будет, будет! Вернись ко мне!
Джейк открыл глаза и молча посмотрел на нее. А потом повернулся и выбежал за дверь. Он снова сбежал.
— Софи, cherie! — воскликнул подошедший Жак. — Вы только посмотрите на эту толпу! Какой успех!
— Так ли?
— Да, так! — возбужденно проговорил торговец, прижимая к себе Софи. — Все в восхищении от ваших работ, и несколько крупных покупателей уже проявили интерес и заговорили о покупке кое-каких холстов. Но что куда более
Софи глубоко вздохнула, потрясенная не на шутку. Луизина Хэйвмейер и ее муж считались наиболее крупными и влиятельными коллекционерами Нью-Йорка. И если Хэйвмейеры купят одну из картин Софи, другие коллекционеры тоже заинтересуются. К тому же Хэйвмейеры редко покупали одну-единственную работу понравившегося им художника — они обычно старались приобрести как можно больше его картин.
— Боже мой! — прошептала Софи, спрятав руку за спину и скрестив пальцы на счастье.
— Она должна убедить своего мужа, потому что скорее всего они не решатся повесить эту работу открыто. Ну, идемте, Софи. Пресса уже явилась. И еще несколько покупателей хотят поговорить с вами.
Ошеломленная Софи последовала через зал за Жаком.
— Сначала вы познакомитесь с некоторыми из моих лучших клиентов, — сказал Жак и тут же представил Софи некоему немецкому барону, жившему в Нью-Йорке.
— Я покорен, очарован вашими картинами. — Барон склонился к руке Софи, на его пальцах сверкнули драгоценные перстни.
— А мне очень, очень понравились портреты красивого молодого человека, — восторженно вставила нарядная дама.
— У вас такие яркие и смелые краски и удивительное сочетание цветов, — сказал барон, улыбаясь Софи. — Я уже купил пастель «Мужчина в кафе».
— Спасибо, — прошептала Софи, не веря в собственный успех.
— Мисс О'Нил?..
Софи с улыбкой обернулась.
Ей протягивал руку высокий джентльмен.
— Я Роб Грин из журнала «Харпер». У вас найдется время для интервью? Я намерен написать о вас статью. — Он широко улыбнулся.
Софи молча кивнула, не в силах ничего сказать. Статья в «Харпер»! Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Софи чувствовала себя так, словно внезапно превратилась в принцессу. И тут она вдруг заметила Эдварда, шагающего к ней через толпу, и толпа расступалась перед ним, как воды Красного моря перед Моисеем. Софи забыла о репортере, забыла о стоящих рядом восторженных поклонниках, забыла о Жаке. Она вернулась к реальности. Да, она не была принцессой — а Эдвард не был принцем, жаждущим объясниться ей в любви.
Эдвард остановился перед ней и уверенно взял ее за руку. Его взгляд казался таким теплым, таким нежным.
Софи замерла. Эдвард улыбался ей, и не только губами, его глаза тоже светились улыбкой… и его сердце улыбалось.
— Привет, дорогая, — сказал он. — Извини, что я опоздал.
Софи мало что соображала, когда несколькими часами позже Эдвард вел ее по красному ковру вестибюля «Савоя». Она так измучилась, что просто вынуждена была опереться на руку Эдварда. Они поднялись наверх, вышли из лифта. Софи не стала протестовать, когда он, поддерживая ее, пошел вместе с ней по коридору.