Прощай, Похерония!
Шрифт:
Действительно, хрена ли думать? «Ноги в руки» и в Институт, в студенческую Похеронию!
Абитура, или как я поступил в Институт.
Можно лить слезы и писать (ударение правильно поставьте!) ими о том времени, когда мы пришли поступать в Институт. Эх, абитура – золотое время!
Помню, как подавал заявление. В нем попросили указать, почему я поступаю именно в этот «Храм Науки» и на эту специальность. Ха, думали, что я всё как есть выложу? Что в армию не хочу идти… Что друг
О том, что родился с мечтой стать полезным своей стране!
О том, что дым завода «мне сладок и приятен»!
Написал и о том, что как Ломоносов мечтаю пройти в лаптях «через тернии к звездам»!
Хорошо написал, правильно. И заявление приняли.
Затем была встреча с деканом факультета. Он осмотрел нас внимательно. Очевидно, хотел всех как живых запомнить. Всех тех, кого выгонит в армию! Затем веско сказал:
– Студентов по осени считают. Готовьтесь к экзаменам!
И начались подготовительные курсы…
Уже на курсах нас начали разделять на абитуриентов и «вытуриентов» (от слова «вытурить», выгнать то есть). Дело в том, что некоторые слишком рано вкусили студенческую свободу. Они не плелись уныло на занятия, а весело устремлялись совсем в другое место…
Я помню, как на крыльце общаги появлялся Витёк, по кличке Гастроль. Это была первая встреча с этим легендарным человеком. Он как раз восстанавливался в институте после халявной «академки». Затем на крыльцо выпархивали абитуриенты. Витёк, как Ленин, простирал руку вдаль и возвещал:
– Дранг нах УКМ!
И вся компания удалялась. А я восхищался: «Какие люди! Я еще не завтракал, а они уже в библиотеку идут!» Но, увы. «УКМ» – это оказалась не библиотека, а ближайший винный магазин. И располагался он на углу улиц «Комсомольская» и «Малышева». И спешили туда парни не за книжками, а за спиртным! Но что позволено студенту, то не позволено абитуриенту. Группу быстро разоблачили и… Правильно, вытурили! Ну, а когда начались экзамены «вытуриенты» посыпались из института, как стреляные гильзы из автомата. Кстати, как стреляет автомат, они очень скоро узнали. В армии!
А те, кто не «вылетел», усердно «зубрили» предметы и тряслись перед каждым экзаменом. Трясся и я. Уж очень не хотелось в армию! Но бог миловал, и я и мои будущие институтские друзья поступили.
Нас опять собрал декан. Опять оглядел внимательно и сказал:
– Студентов осенью посчитаем, после сельхозработ!
И отправил нас в «колхоз».
Былина о «колхозе»!
«Ой, да ты под гея «не коси», добрый молодец!
Лучше погляди на красну девушку…»
Ой, да что-то не то у меня получается! Разрешите вы мне в прежнем стиле писать. Разрешаете? Спасибо, пишу!
Студентов, начиная с первого курса,
Помню, что в первый день первого приезда, мы все были ошарашены! Не ожидали такой разрухи!!! Наш доцент, куратор от института, отвел председателя колхоза в сторону и что-то ему взволновано говорил. Председатель же вошел в раж и закричал:
– Антураж, видите ли, им плохой! Какого вам еще «антуРожна» надо? Может быть и моя «антуРожа» не нравится? Смотрите: поле большое, на всех хватит; общежитие с печкой есть… Нет, это не туалет, а столовка. Туалет чуть дальше…
В это время подул ветер и мы по «какАфонии» догадались, где расположены местные «удобства». Действительно, дела в колхозе были «из рук вонь» плохие! Но мы разобрались с местным «антуражем», и начались трудовые будни.
Детство – это замечательное время жизни! Как бы ни было трудно, шутки и смех не умолкали! Председатель же, «человек в стакане», по утрам себя «не ощущал» и его раздражал наш смех за завтраком.
– Ржут ровно кобылы на овес! – шипел он, ощупывая больную голову.
– Так вы же кроме овса ничем и не кормите! – бросил упрек наш доцент.
И попал!!! А председатель сдержал слово. Видимо, это слово было очень плохое! Но, после долгой паузы, он всё же сказал:
– Ё-ё-ё-маё… Приступайте к работе! Я пойду Нюрку-доярку поднимать. Опять на работу не вышла. Всё делает из-под палки!
И он ушел исполнять свою нелегкую работу прямо на дом к Нюрке. А мы брели на поле…
…«О, поле, русское поле! Я, как и ты, ожиданьем живу…» Когда ж хозяин, то у тебя появится? И не важно как этого хозяина будут называть: колхозник или фермер. Главное, чтобы работал он не «из-под палки»…
А мы тогда выходили на поле. Мать честная! Ни конца, ни края! Всё опускалось! Но в этот переломный момент налетал председатель. Он уже ощутил себя «в своем стакане», воодушевил на работу Нюру, и прилетел на лихом «Уазике» поднимать нас в атаку.
– «Анукадевушки», и «анукапарни»! – кричал «подоенный» мужик. – А ну-ка, покажем всем кузькину мать, мать-перемать!
Председателя звали Всеволод, и он крепко взял нас в свой «Севаоборот». Это сейчас много рассуждают о теории управления коллективом, о харизме лидера… А тогда об этом и не слышали. Нутром самородки чуяли, как управлять. Вот и Сева был природным боссом. «Харизма» такая, что в дверь не входила! Но не «харизмой лица», брал в женском своем коллективе Всеволод. А, как бы помягче… Херизмой! Да! Именно ей он воодушевлял на трудовые подвиги всех своих подчиненных женского пола! Ну, а на студентов хватало и харизмы. Ей-ей, не вру. Как завернет он, что-нибудь народное, да в «три этажа», так мы три часа смеемся, и работа спорится. Да, работали мы хорошо!