Проще убить, чем…
Шрифт:
– Маш! Ну, прости ж ты меня, дурака. Усталый вчера пришел, на взводе, вот и наговорил черт-те чего.
А Машка вдруг возбужденно заговорила, как будто продолжала давно начатый между нами разговор.
– Знаешь. Я все понимаю. Кроме одного. Ты можешь меня не любить. Ты можешь не хотеть на мне жениться. Ты можешь обделаться от страха, узнав, что я беременна. Но я не могу понять, как ты мог подумать, что я сказала бы тебе о беременности, если б не была уверена, что это твой ребенок. А он твой, и ты имеешь право об этом знать.
На протяжении всей этой тирады я стоял напротив Машки с демонстративно поднятыми вверх
– Возвращайся ко мне, – сказал я. И, не ожидая ответа, ушел.
Пару дней ничего происходило, исключая то, что я не без удовольствия пользовался благами одинокой жизни: бросал одежду, где попало, плюхался на диван, не снимая тапочки, и жадно ел банками бычки в томате, которые почему-то от всей души ненавидела Машка. Она не звонила и не приходила, а я не делал новой попытки ее разыскать. На работе же мои взаимоотношения с боссом находились в состоянии неустойчивого равновесия. Он злился, но старался не показывать виду. Но, слава богу, что никакой срочности в оформлении официальных отношений с «Сибирскими дорогами» не было, и поэтому ничто не напоминало Тимуру о том эпизоде с Олигархом. Во всяком случае, мне так казалось.
То ли на третий, то ли на четвертый день мне неожиданно позвонила Нина и предложила погулять с ней в парке Горького. Похоже, принцесса и в самом деле решила совершить экскурсию по всем местам своего плебейского детства. Самое интересное было то, что она позвонила мне на сотовый, номер которого знать не могла. Из этого я сделал вывод, что ей его кто-то дал, а значит, скоро вся фирма будет знать, что она мной интересовалась. Включая ее папу. Хорошо это или плохо, должно было показать время, но мне было совершенно понятно, что она не та девочка, которую можно просто подержать за попку. У меня было мелькнула мысль отказаться, но это было не по– спортивному, хотя после размолвки с Машей у меня совсем не было настроения развлекать олигаршёнка.
Тимур в этот день был на работе. И я не без опаски ждал, когда он меня к себе позовет. Он еще накануне позвонил мне и сказал, что у него есть разговор по поводу проекта. Его вызов не заставил себя долго ждать. Генриетта, войдя в мой кабинет, молча указала головой на потолок. На логово босса, располагавшееся этажом выше.
– Доброе утро, Тимур Арсеньевич! – нейтральным тоном проговорил я. – Как себя чувствует ваша супруга? Давление упало?
Босс был хмур. Но никакой неприязни в его брошенном на меня взгляде не было.
– Спасибо. Получше, – безразлично ответил он и указал на кресло напротив.
– Родион! – начал он после паузы. – Я вполне допускаю, что с возрастом становлюсь все большей и большей занудой, но эта компания «Сибирские дороги» не дает мне покоя.
Босс, предупреждая мою ответную реплику, предостерегающе поднял руку.
– Да знаю я, знаю, что в документах у них все в порядке, и что Нёме нравится сама идея, – продолжал он. – Возможно, я просто параноик, но я привык полагаться на свою интуицию. А она подсказывает мне, что здесь что– то неладно. И я по своим каналам навел справки. И вот
Я засмеялся.
– У нас в стране происхождение всех капиталов более чем сомнительно.
Босс нетерпеливо затряс головой.
– Не считай меня наивным дураком. Если хочешь знать, происхождение капиталов во всем мире более чем сомнительно. Но я не об этом. И в таких делах есть границы.
– Неужели деньги «общака»? – полушутя спросил я.
Босс ожег меня взглядом.
– Я не знаю, как это называется, возможно, тебе виднее. Но, вероятно, что– то в этом роде. Поэтому я считаю, что надо предупредить Нёму и не заключать соглашение о вложении капитала.
– Надо – так надо, – равнодушным тоном ответил я, хотя внутри у меня все кипело. Какого черта босс изображал передо мной из себя гимназистку? Можно было подумать, что его когда– то до этого волновало, откуда у людей, имеющих с нами дело, деньги. Мы– то сами занимаемся чисто легальным бизнесом. И большими деньгами. А честных больших денег в России не бывает. И для нас нет никакой разницы, заработал ли наш клиент «бабки», ограбив себе подобных во время приватизации, продал ли оружие Талибану или героин несчастным наркоманам, или же на самом деле честно изобрел что-то и выгодно продал патент. А у Тимура просто было задето самолюбие. Впервые за долгое время с его точкой зрения Нёма не изволил согласиться. Да еще поддержал молодого да раннего заместителя.
Босс внимательно глядел на меня, но я ничего говорить не стал. Он затеял игру, так пусть ее и доигрывает.
– У меня сегодня важная встреча, – наконец, заговорил он, – которую даже ради Наума Яковлевича я не могу отменить. А он улетает вечером на несколько дней в Лондон. Поэтому говорить с ним надо сегодня же и не по телефону.
Тимур встал, подошел ко мне и отечески положил руку на плечо.
– Родион! К нему поедешь ты. Он ждет тебя в главном офисе в два часа. Я уже договорился.
Он уже договорился, мысленно я передразнил его. Можно было даже подумать, что этот спектакль не отрепетирован заранее. Это же надо! Я сам должен буду обгадить фирму, за проект которой хлопотал. Я встал и повернулся, чтобы уйти. Но меня притормозила фраза:
– Кстати, насчет Нины, умник. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Я не понял, о чем речь.
– Нема – мужик современный, но за интрижку с дочерью может оторвать голову.
Тимур, оказывается, уже знал. А может, и сам дал ей мой телефон.
Но с Ниной было хорошо. Внешне она была совершенно обыкновенной смешливой девчонкой, которую лишь случайный расклад карт заставил вести образ жизни леди Ди. Мы ели мороженое, катались на карусели, болтали и развлекались как школьники на каникулах. А за нами на четко выверенном, не слишком большом и не слишком маленьком расстоянии таскались два жлоба. Но не Чук и Гек. Другие. Сменщики. В какой-то момент я даже подумал, как это ужасно, когда лишен возможности уединения и не можешь практически ни на минуту чувствовать себя свободным. Я сказал что-то в этом роде Нине, а та засмеялась.