Прощение славянки
Шрифт:
– Справлюсь, справлюсь, Олег Михайлович. На этот раз прокола не будет, слово даю.
– Лучше жизнью своей поклянись. Так надежнее, – жестко посоветовал Самарин. – А то слову твоему грош цена».
Давыденко перелистал бумаги в папке. Нашел расписку в получении Димой Большим немалой суммы денег. Корявым почерком, абсолютно безграмотно, бандит подтвердил, что деньги за работу он получил. Подписался, старательно выводя свое имя и фамилию – Дмитрий Дунаев. Давыденко даже удивился, что бандит обладает такой звучной фамилией. Вот если бы он был Скотинин, ему бы это подошло больше. В том, что он свою «работу» выполнил успешно, Давыденко не сомневался. Потому что перед ним лежало дело из прокуратуры об убийстве мэра Федькина, а также его телохранителя Рашида Тапирова. Оба убийства были объединены в одно дело. На прочтение обоих дел у Давыденко ушло два
Давыденко опять вернулся к папкам Пиневича и порадовался, что тот обладал качествами отличного секретаря. Все документы в порядке, хронология соблюдается педантично, знакомиться с такими материалами одно наслаждение. Вот еще одна кассета с записью. Если бы не аккуратная наклейка с надписью «Владимир Курочкин», Давыденко не сразу понял бы, с кем беседовал Самарин. Поскольку вступительная беседа немного затянулась. Шел неспешный разговор о нынешнем урожае винограда на Сицилии. Давыденко даже заскучал, поскольку виноградники его никогда не интересовали. Потом заинтересовался, пытаясь уяснить, какова связь между новым мэром Курочкиным, который только-только вступил в новую должность, Самариным, нахваливающим виноградные плантации, и самими виноградниками. Тем временем аудиокассета отражала различные звуки, которые так идеально воспроизводила хорошая техника. Звон бокалов, шумное прихлебывание, восторженные отклики дегустаторов, взаимные дифирамбы по поводу умения делать дела и управлять людьми. Наконец прозвучала фраза, которая разъяснила причину встречи собеседников.
«– Вино, я вижу, вам понравилось? – Голос Самарина.
– Восхитительное. Выше всякой похвалы. Такой букет! Я никогда подобного не пил.
– Тогда решено, уступаю вам пять виноградников.
– А… взамен что от меня требуется?
– Самую малость. Вам это ничего не будет стоить. Учитывая, что вы вступаете во владение, рынок сбыта давно налажен, чистая прибыль – тоже ваша. В придачу ко всем этим радостям жизни прилагается толковый управляющий, который отличается особой честностью и хорошими деловыми качествами. Кстати, места там замечательные. Рекомендую отличный летний отдых в местной кошаре.
– Как в кошаре?
– Это только так говорится. На самом деле это большой двухэтажный дом из дикого камня, оборудованный для комфортного отдыха. В нем даже в жару прохладно. Знаю, потому что сам не раз там отдыхал. В обмен на то, что вы закроете глаза на некоторые, скажем, не совсем законные операции с моими бумагами. То есть они не совсем мои, а фирмы «Северонефть».
– Да ради бога, если к ним нельзя будет подкопаться, я не против. А насчет «не мои» вы явно скромничаете.
Самарин оставил уточнение нового мэра без ответа и продолжил:
– Моими бумагами занимаются профессионалы. Никто не подкопается.
– Тогда по рукам.
Слышен хлопок ладоней, веселый смех, опять звон бокалов.
– А во владение виноградниками я когда могу вступить?
– Да хоть завтра. Мой человек составит нужные бумаги. Кстати, в данную минуту в вашу машину загружают два ящика сицилийского вина. Только вы сразу не слишком налегайте на него: оно очень пьянящее. Сначала не чувствуешь, потому что у него необыкновенный вкус и тонкий аромат. А потом как шибанет по мозгам.
– Но на ногах-то удержаться можно? – расхохотался Курочкин.
– Можно, но на вас оно уже действует. Этот божественный напиток владеет не только пьянящим, но и веселящим качеством. Особенно он действует на женщин. Они пьянеют уже после первого бокала.
– И тогда их можно брать тепленькими? – Курочкин захрюкал от смеха.
– Горяченькими… – довольно рассмеялся Самарин».
Запись закончилась. Давыденко задумался. Ясно, почему Самарин так развеселился. Еще бы, теперь у него свой, ручной мэр, за широкой спиной которого можно скрывать налоги, не сильно печалясь о последствиях незаконных сокрытий. Купленный
Картина гибели мэров становилась все яснее. Давыденко вдруг вспомнил украинскую пословицу, которую когда-то услышал от своей бабушки Оксаны:
«Паны дерутся, а у холопов чубы трещат». В данном случае в роли панов (господ) выступали олигархи Сатановский и Самарин, а холопами, конечно, были их ставленники – мэры.
Господа продолжали воевать за влияние на нефтяном рынке Нефтегорска. Недолго Курочкин радовался своим виноградникам и винным рекам, которые сулили шикарную жизнь. Он даже не успел воспользоваться предложением Самарина и съездить на Сицилию, отдохнуть от тяжких трудов, которые свалились на него непосильным бременем, когда он возглавил администрацию города. Не прошло и трех месяцев, как в местной газете появился некролог и его большой портрет в траурной рамочке. Давыденко прочитал слова прощания местной администрации с безвременно ушедшим мэром, которому они пели дифирамбы как деятельному и хозяйственному градоначальнику, так многообещающе взявшемуся за наведение порядка в городе. Например, в плане реконструкции Нефтегорска предложил проект детского парка с аттракционами. Увы, его начинание не успело воплотиться в жизнь. Давыденко открыл первый том из десятка томов дела об убийстве Курочкина. Вот они – показания свидетелей гибели нового мэра. И его, бедолагу, расстреляли, когда он торопился на работу. Неизвестная машина на светофоре поравнялась с машиной мэра и прошила его очередью из автомата. Водитель и охранник выжили, их с тяжелыми ранениями доставили в больницу. Потрепанную «ДЭУ» обнаружили в соседнем дворе, в ней же лежал и автомат. Похоже, у бандитов накоплен целый арсенал, раз они так разбрасываются оружием после совершения убийств. Следов, естественно, киллеры не оставили. Следователи местной прокуратуры в базе данных угнанных машин нашли «ДЭУ». Уже год она колесила по городам и весям, а угнали ее в Краснодарском крае. Хозяин машины уже успел и страховку получить, и подержанной «Шкодой» обзавестись. Тут же прилагалось заявление хозяина машины, где указывались ее данные. Новые хозяева машины даже не стали перебивать номера, так и ездили на ней, пока она не выполнила свою главную задачу.
Давыденко запустил пальцы в свою густую кудрявую шевелюру и принялся массировать голову. Он уже порядком притомился, отслеживая, как местные олигархи тасуют мэров, словно колоду карт, распоряжаясь их жизнями, которые, на взгляд Самарина и Сатановского, ничего не стоили. Каждый хотел поставить на воеводство своего мэра. В этом и заключалась загадка их недолговечного правления и скорого отправления на тот свет.
В кабинет зашел Турецкий.
– Ну что, Гриша? Над чем сидим?
– Слушал кассеты с записями разговоров Самарина, Пиневича, Димы Большого, мэра Курочкина.
– Вот это меня как раз интересует. У тебя дело Курочкина?
– Да, вот целая кипа, читай – не хочу. Еще у меня кассета разговора Певцева и Димы Большого. Как раз Певцев инструктирует Диму Большого, что нужно убрать Курочкина.
– А тебе не попадались упоминания, кто исполнитель заказа?
– Нет, бандитов не нашли. Но есть показания свидетелей, которые видели расстрел Курочкина. И есть машина «ДЭУ», из которой велась стрельба. И автомат нашли, киллеры его бросили в машине.
– Что Певцев, что Пиневич – оба хороводились с бандой Димы Большого. Так что его киллеры без работы не оставались. Наверное, потешались, что перед олигархами стояла общая цель: их руками устранять всех подряд мэров. Эта война могла длиться бесконечно. Прямо в лучших традициях сицилийской мафии. Главное, об этом Курочкине слух пустили: его убили якобы за то, что он присвоил большую сумму бюджетных средств.
– И что же считает местная прокуратура, кто у них такой санитар леса? – сострил Давыденко.
– А это уже другой вопрос. Прокуратура пытается нас убедить, что это народная война. Типа партизанской, только в масштабах большого города. Мэры воруют, народные мстители их отстреливают. Чтобы следующим было неповадно воровать. Да что-то никого из вновь избранных мэров судьба предшественников не пугала. Прямо оторопь берет – как будто этих мэров в одном инкубаторе воспитывали, прививая только алчность и воровские качества.