Прощение
Шрифт:
— Если будет больно, останови меня.
Сара кивнула, глаза ее были широко раскрыты, дыхания не хватало.
Он опустил руку к ее бедру, обхватил ее сзади, тихо и ритмично двигаясь, он показывал ей и одновременное возбуждал. Губы их опять слились. Он положил ее колено на свою ногу и
— Так, вот так, теперь так…
И вот то, что она считала таким ужасным, стало небесно прекрасным. И она горячо приняла этого удивительного, сильного мужчину в момент наивысшего, теснейшего соединения. Она громко плакала, и горло ее перехватило, но она крепко сжимала руками и ногами его все еще вздрагивающее тело.
Они долго лежали в объятиях друг друга, дыхание их смешивалось, кожа была влажной.
Она засмеялась торжествующе, глаза ее были закрыты, голова лежала у него на груди. Он нежно прикоснулся пальцами к уголкам ее глаз и сказал, улыбаясь:
— Ну вот, теперь ты все знаешь.
— Да. Все беспокойство было напрасным.
— Напрасным! — воскликнул он, подняв голову. Она засмеялась.
Они лежали, отдыхая, удовлетворенные.
— Ноа, — обратилась она к нему.
— Да.
— Ты говорил про «десять мест», помнишь? Ты должен мне еще семь из них.
Он фыркнул, потом разразился смехом.
— О-о-о, Сара Кемпбелл! Я вижу, мне удалось кое-что.
Да, это было так. И он это доказал не один раз в этот вечер.
В полночь они еще не спали, им не хотелось погружать свое счастье в пучину сна. Она лежала на его руке. Вдруг резко приподнялась и сказала:
— Ноа, ты слышишь? Открой окно.
— Что-что?
— Открой
Он повиновался. Сначала погасил лампу, потом раздвинул занавески и поднял раму. Холодный воздух хлынул в комнату. Он прыгнул обратно в постель и натянул одеяло до самой шеи, обвив рукой Сару.
— Ноа, слушай… Рождественский гимн, как в прошлом году, помнишь…
Он стал тихонько напевать ей на ухо. Она присоединилась, шепча слова песни. Когда пение закончилось, они молча лежали несколько минут. Потом он заметил:
— Как странно. Никогда не думал раньше, что рождественский гимн может быть любовной песней.
— Давай теперь всегда петь его в рождественскую ночь, празднуя нашу годовщину.
— Да, с колокольным звоном или без него. — Они думали обо всех рождественских праздниках, ожидающих их в будущем, о предстоящих им годах счастья, о том времени, когда они будут рассказывать своим детям об испытаниях, выпавших на их долю, об их свадьбе в канун Рождества и о колоколах, звучавших в рождественскую ночь.
Потом через раскрытое окно стали опять доноситься рождественские гимны. Послушав их, они закрыли окно, так как в комнате наступил арктический холод. Они согревались, тесно прижавшись друг к другу. Теперь они были рядом, как две открытые страницы одной книги, книги о счастье.
— Мы будем счастливы, Сара.
— Я тоже так думаю, — прошептала она сонным голосом.
Он закрыл глаза и уткнулся ей в плечо.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
— И я люблю тебя.
И они заснули, умиротворенные.