Прощение

ПРОЛОГ

Как-то раз, один мальчик просидел дома несколько недель из-за дождя, когда ему это наскучило, он вооружился водяным пистолетом, вышел на улицу и обстрелял небо из своего оружия. Дождь удивился и исчез. Вышло солнце. Мальчик объявил себя победителем. Его стали называть повелителем дождя.

Через некоторое время, друзья попросили его в очередной раз прекратить дождь, к тому времени у мальчика был не только водяной пистолет, а ещё и водяное ружьё, водяной бластер и водяной «узи». Он вышел на улицу и начал обстрел, за ним наблюдал весь двор. Дождь удивился и исчез… И мальчик тоже исчез.

1. ВОЙНА

Во дворе квадратом стояли огромные мраморные урны с садовыми цветами. Между ними бродил садовник, волоча за собой поржавевшую косу. Он высматривал что-то под ногами и передвигался подобно зомби. Издали звучала музыка – симфоническая, приглушенная. Звуки исходили из открытых окон каменного здания клиники. Там восседал величайший доктор известный по всей стране – Лампадский.

Дама слегка прихрамывала. Причиной этому явилась долгая поездка, ведь кучер, по её же личному указанию, вёз по самому краткому пути, а это в основном бездорожье и ухабы. Побаливала нога.

К Лампадскому она записалась с большим трудом, а когда получила одобрение на посещение, помчалась к нему тотчас. Она не позабыла выбрать и надеть наиболее изящное, по её мнению, плотное ярко-зелёное, слегка кружевное в полах, платье. Такое длинное, что не менее элегантные лаковые туфельки того же оттенка просматривались лишь при широком шаге, каковые Инна делала не часто.

И вот на лужайке, немного уставшая, однако довольная, она озиралась по сторонам и с некоторой жадностью вдыхала воздух, где витал сок недавно скошенных трав. Тропинка вела к входу каменной здравницы, заблудиться теперь не представлялось возможным. Она оглянулась и нахмурилась, её карета исчезла, тут она вспомнила, что кучер всю дорогу о чём-то ворчал. А ещё она вспомнила, что тот был изрядным выпивохой, и эти два дня пути, судя по всему, его вымотали. Теперь, верно, в трактир выруливает. «Да и бог с ним»,– подумала Инна,– «Главное чтобы к утру протрезвел». Косарь на лужайке всё-таки поднял на неё взгляд, его глаза тут же заблестели, рот заметно раскрылся. Инна выглянула на него из-под шляпки слауча и тончайше улыбнулась на миг, одарив его заманчивым взором. Переведя взгляд на здание, неумело замаскированное жидкими ветвями ив, она зашагала к дверям с прямой осанкой, не обращая внимания на боли в колене.

Её впустил помощник Лампадского. Его имени она знать не желала. Он предложил проводить её на второй этаж.

Внутри клиники всё было отделано декоративным камнем и деревом, пахло новой мебелью и цветами. Полы спиральной деревянной лестницы с массивными перилами были выложены гладкой плиткой. Инна невольно это заметила, поскольку услышала цокающие щелчки собственных туфель, по обыкновению она схватилась рукой за перила, боясь поскользнуться. Помощник доктора пытался придерживать её за локоть, но дама упрямо отстранялась от него, безмолвно, но с презрением протестуя помощи. Хотя нога не унималась.

Краем глаза Инна заметила, что в холе кружила молодая пара, репетируя вальс, на них были надеты праздничные одеяния, видимо вечером намечалось торжество, и полным ходом шла костюмированная репетиция. Музыка лилась оттуда. Главный по хореографии, а это сразу бросилось в глаза, поглощенный процессом раздражённо кинул взгляд в сторону цокающих каблучков. Инна вновь улыбнулась.

«Как же всё чудесно тут устроено», – подумала она. Наконец

На втором этаже был единственный кабинет в длинном коридоре, выложенный из той же изысканной плитки, стены из белоснежного мрамора переливались серебряными огоньками.

Золотая табличка на широкой деревянной двери приёмной гласила – Лампадский Владимир Константинович, а ниже мелкими буквами – главный врач. Ещё ниже, и ещё мельче – перечислялись специальности.

Инна вошла сразу после стука помощника, обогнув его небрежно, демонстрируя необходимую ей в тот момент – бесцеремонность и важность. Доктор сидел в кресле с широким кожаным подголовником и что-то пролистывал.

–Добрый день, – сказал доктор, который, как, оказалось, ожидал визита Инны и был уже в полном внимании.

Инна слегка качнула головой, и насупилась, вглядываясь в мелкие картинки на стенах. Среди многочисленных грамот и фотографий самого профессора с коллегами она заметила причудливые панно из мелких мозаик. Каждое из них представляло собой яркую сюрреалистичную «мазню» с преобладанием насыщенных зелёных тонов, включая самых ядовитых оттенков. Вдобавок «картинки» создавали некую рельефность, многомерность, совершенно правдиво обещая испачкать каждого любопытного исследователя, решившему прикоснуться к их граням. Панно переливались по всем осязаемым оттенкам зелёного, подмигивая неуловимым блеском. С прямого ракурса они напоминали окна, в проёме которых врывалась жидкая субстанция, но невидимой грани, вроде ауры, удавалось сдерживать её напор, защищая убранную комнату профессора. Инну картины позабавили, она даже вспомнила мультфильм с увлекательным сюжетом из детства, смысл которого никогда не понимала. Ассоциации скудели – чем интерес от наблюдений всё больше нарастал. Только вот приблизиться к ним она не решилась. Мультфильм про космического монстра. «Диковинка столичная», не иначе.

– Вы присаживайтесь, дорогая моя, если хотите чаю…

– Нет, доктор, спасибо, я перейду сразу к делу, – оборвала его Инна, присаживаясь на твёрдый стул с жёсткой прямой спинкой напротив стола, и принялась медленно стягивать с рук тонкие вязанные гловелетты. Она брезгливо оглянулась в проем кабинета, в который только что вошла и с наигранной злостью бросила молниеносный взгляд на помощника, чьё имя знать не собиралась.

– Как угодно,- сдался доктор.

Помощник запер дверь и удалился. Девушка глубоко вздохнула и ещё несколько секунд молчала.

– Я не люблю кошек, доктор, понимаете? Я совсем не люблю котов, у нас два кота, я сама настояла их завести, уговорила мужа. Но понимаете, доктор, я не люблю котов. Я очень раздражаюсь при всяком обращении к ним, становлюсь гневной и для всех невыносимой. С мужем ссоры порою происходят. Тем более, боюсь, хранят они тайны грешные.

В голосе Инны звучали нотки томности.

– А мужа вы любите своего? – с улыбкой спросил доктор.

– Мужа очень люблю, конечно, люблю, но если выбирать между котами и моим мужем, я выберу котов.

– Почему?- удивился доктор.

– Понимаете, доктор, он весьма порядочный и аккуратный. Заботливый, терпеливый, однако жульничать горазд, отчего и в нетерпении я.