Прощения не ждут
Шрифт:
Арни с завистью подумал об отце Кларенса, который сначала подарил сыну ночь с женщиной, а потом отдал седло. Его собственный отец давно погиб, а от отчима можно было дождаться только ругани и оплеух.
— Ты прав: я — еще никогда и ни с кем, — упавшим голосом произнес он.
— Это дело поправимое. Если дотянем до весны и Уиллис заплатит нам деньги, ты будешь вправе потратить их так, как посчитаешь нужным.
Вспомнив о матери и братьях с сестрами, Арни неожиданно разозлился.
— Пойти в
Кларенс пожал плечами.
— Хотя бы.
Арни подумал о том, какое скудное существование им приходится вести. Мало того, что они должны довольствоваться дешевой едой, скверным кофе, грубой одеждой, так еще и жалкой заменой любви!
Пусть он еще не был близок с женщиной, пусть не обладал способностью глубоко познавать жизнь, все же он достаточно хорошо понимал, что переспать с проституткой в дешевом борделе над салуном — совсем не то, что обмениваться жгучими взглядами, нежными улыбками и сжимать руку любимой в своей.
— Почему для того, чтобы завоевать женщину, всегда нужны деньги? — с горькой иронией произнес Арни.
— Для того, чтобы завоевать, полагаю, надо что-то другое. Иначе мы с тобой никогда ничего не добьемся, верно? — с грустной улыбкой отозвался Кларенс.
В эту ночь их сон был беспокойным, а на утро, как они и предполагали, выпал снег.
Зелень была похожа на изумруды, разбросанные посреди белого поля. Холодный ветер щипал кожу. Лошади фыркали, прижав уши к гривам, и нетерпеливо били копытами снег.
— Я проведаю капканы. Сейчас хорошо видны все следы. Надеюсь скоро вернуться, — произнес Кларенс тоном, не допускавшим возражений, и Арни только вздохнул.
Небо заволокла дымка, и солнце было похоже на тусклую серебряную тарелку. Кларенс ехал медленным шагом сквозь редкий хвойный лес, где деревца достигали высоты всего лишь пяти футов и издали напоминали нескошенные колосья.
Заметив меж них тонкую фигурку, молодой человек не вспомнил о том, сколько раз за минувшие недели он выходил или выезжал из дома и возвращался ни с чем. Упорство было у него в крови, и он знал, что рано или поздно достигнет цели.
В лесу царила тишина. Оленью тропу занесло снегом. Птицы улетели. Остался только ветер, но сейчас даже он стих.
Пустив коня вскачь, Кларенс быстро догнал девушку.
Эвиан остановилась в растерянности, казалось, не зная, куда идти, и немудрено: за сутки лес неузнаваемо изменился. В начале каждого сезона Зана сама выходила к ней, городской жительнице, которой приходилось долго втолковывать, что к чему, но сейчас индианки не было видно.
— Не бойтесь! — задыхаясь от волнения, произнес Кларенс. — Вы меня не помните? Я работаю на мистера Уиллиса. Мы с вами как-то встретились здесь, в лесу.
Девушка вроде бы не собиралась убегать. Ее темные глаза ярко выделялись на белом
Эвиан и впрямь смотрела на него во все глаза. Зана велела ей ждать. Таков удел всех женщин с древнейших времен: ждать своей судьбы в образе мужчины. А еще индианка говорила о зове, о том неведомом призыве, на который стоит откликнуться, если он будет достаточно властным.
Олени ушли, зато появился человек. У него было открытое молодое лицо, вызывающая смелость во взоре, легкость, неукротимость и упругость в движениях. В нем ощущалась сила, но не такая, как у Джозефа Иверса. То была воля, которой хотелось покориться. И вместе с тем Эвиан чувствовала, что этот мужчина никогда ни к чему ее не принудит.
— Я вас узнала, — без малейшего страха ответила она. — Только я забыла ваше имя.
— Меня зовут Кларенс. А вы… я могу называть вас мисс Эвиан?
Она кивнула, и Кларенс спрыгнул с коня.
— Вас проводить?
— Не думаю, что сегодня я попаду к Зане. Тут все замело. Надеюсь, через несколько дней она проделает тропинку и выйдет ко мне сама. Прошлой зимой она привязывала к деревьям пестрые тряпочки — по ним я находила дорогу к ее хижине.
— Индианка? Где она живет?
— Там! — Эвиан махнула рукой. — Или… там?
Она чуть заметно улыбнулась, и Кларенс догадался, что улыбка на ее прекрасном лице появляется так же редко, как солнце на зимнем небе.
— Я бы тоже хотел увидеться с Заной, — признался он.
Эвиан насторожилась.
— Зачем?
— Не знаю. Может, затем, чтобы узнать свою судьбу? Говорят, она способна предугадывать будущее.
— А если предсказание Заны окажется совсем не таким, какого вы ждете?
Кларенс невольно сжал кулаки и стиснул челюсти.
— Тогда я сделаю все, чтобы изменить то, что мне предначертано.
Эвиан ощутила, как от этих слов ее тело пробирает нервная дрожь. Быстро оглянувшись, она проговорила:
— Не надо, чтобы нас кто-нибудь увидел.
Взгляд Кларенса был глубоким и долгим, в нем пылал огонь безрассудства и столь внезапно вспыхнувшей любви.
— Я все знаю. Знаю, что Джозеф Иверс вам не отец!
— Полагаю, вы знаете далеко не все, иначе не стояли бы здесь и не разговаривали со мной.
— Вы думаете, я чего-то испугаюсь?
Чувствуя, как они, два незнакомых, случайно встретившихся человека, балансируют на грани опасной откровенности, Эвиан задала вполне естественный вопрос:
— Что вам нужно?
Кларенс мог бы ответить: «Вас!», но было слишком рано. Потому он ограничился тем, что сказал: