Прощения не ждут

Бекитт Лора

— Только не дружбой!

Кларенс сделал вид, что не обратил внимания на эти слова, и через некоторое время Арни спросил:

— Вы поедете верхом?

— Нет. Зана дает нам снегоступы — по тропе можно пройти только на них. Еще она обещала одежду из оленьей кожи и вяленое мясо. Так что с ранчо я не возьму ничего. Кроме револьвера.

Арни оторопел.

— Это оружие Уиллиса! Оно стоит денег!

Кларенс пожал плечами.

— Тех самых денег, которые он обещал заплатить мне весной.

— Но

работать буду только я. К тому же я плохо представляю, как справлюсь один, ведь у меня не будет ни минуты передышки. И я не уверен в том, что мне не понадобится оружие.

— Зачем? Стрелять в койотов? А вот мне, возможно, придется защищаться от Иверса. Я оставлю тебе взамен свое седло. Пусть оно старое, за него все же можно выручить пару десятков долларов.

Арни понял, что все решено. Кларенс дарил ему самое дорогое, что у него было, вероятно, желая тем самым как поблагодарить, так и попросить прощения.

Посмотрев на свои руки, Арни заметил, что они дрожат. Никогда, даже в самом страшном сне, он не мог представить, что все закончится вот так. Ему казалось, что в его сердце образовалась дыра, а в душе дует холодный ветер.

— А как Эвиан узнает, когда уходить?

— Ты поедешь в «Райскую страну» якобы по какому-то делу и передашь ей. Мы так условились.

Арни ударил себя в грудь.

— Я?! А после вашего бегства Иверс явится сюда и снимет с меня шкуру!

Кларенс смерил приятеля взглядом.

— Ты его боишься?

— Я уже говорил, что у него слишком много людей и оружия. В этом случае не испугается только глупец.

— Тогда скажи ему, что ничего не знаешь.

— Он не поверит. Если только ты в самом деле не сообщишь, куда вы идете.

— Нет, — возразил Кларенс, — я подробно опишу тебе наш путь. Мне бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь ты присоединился к нам.

Когда приятель закончил рассказ, Арни спросил:

— Ты уверен, что вы останетесь в Денвере?

— Я ни в чем не уверен.

— А в том, что Эвиан тебя любит?

Кларенс скрипнул зубами. Это была болезненная тема.

— Я надеюсь, что когда-нибудь полюбит.

Через два дня к Зане приехал Джозеф Иверс. Спрыгнув с коня, он с ходу спросил:

— Эвиан у тебя?

— Я ее не видела.

— То есть как? Куда она подевалась?

— Не знаю. Однако могу сказать, что тебе удастся ее отыскать.

— Что ж, тогда именно этим я и займусь.

— Раз уж ты явился сюда, нам надо поговорить, — сказала Зана и погасила трубку. Это означало, что разговор будет серьезным.

— О чем?

— Ты собрался покинуть этот край, Джо?

— С чего ты взяла? Я просто решил прикупить немного земли в другом месте.

— Если тебе нужна еще земля, купи соседнее ранчо.

— В свое время. Тебе что за дело до всего этого?

— А

что ты собрался сделать со своей дочерью? — спросила Зана, не обратив внимания на его вопрос.

— То же, что и все отцы — выдам замуж. Она переедет в Шайенн.

— Зря. Лучшей хозяйки этих мест тебе не найти. Ее корни тут.

Джозеф Иверс расхохотался.

— У белой девушки не бывает корней — она следует за своим мужем!

— Я тебе все сказала, — веско произнесла индианка и, повернувшись, скрылась в хижине.

— Ты спятила! — крикнул он, садясь в седло. — Ты уже получила свой лес, тебе этого мало?

Ответа не последовало. Лишь деревья шумели, подобно океанским волнам, да с гор, как это было от века, струился холодный и чистый воздух.

Арни стоял на пороге дома и смотрел на ослепительно-белый снег, словно надеясь, что его чистота поможет ему избавиться от душевного отчаяния, горечи и боли.

Он послушно съездил в «Райскую страну», где наплел что-то о письме, которое хотел бы отправить матери. В голосе отвечавшего ему Иверса был оттенок подозрительности. А еще Арни мельком видел Надин и уловил, что девушка встревожена, как если бы она предчувствовала что-то плохое. Одна Эвиан смотрела так, будто ее ничего не касалось. Однако на следующий день она исчезла.

Арни понимал, что ему надо продолжать жить. Без радости, возможно, против воли, а главное — без дружеской поддержки. Горе и гнев внутри его существа были похожи на стальную пружину.

Утром он привычно встал, оделся, взнуздал лошадь, подтянул подпруги. Позавтракал только потому, что знал: иначе не выдержать. Сунул в седельную сумку несколько ломтиков бекона и вчерашних, уже зачерствевших лепешек для себя и для собак — отныне его единственных напарников и помощников. Арни понимал, что вечером его встретит темный дом, холодный очаг, пустая чугунная сковородка с белой пленкой застывшего жира и мертвая тишина.

Зана оказалась права: очень скоро пошел снег, и дневной свет сразу сделался каким-то сумеречным. Арни знал, что он запорошит следы, но надеялся, что покров не будет таким плотным, чтобы овцы не смогли отыскать под ним корм. Сейчас он должен был думать не о Кларенсе и Эвиан, а о том, как выжить самому и не потерять животных.

Возвращаясь обратно почти в темноте, Арни увидел, что в окнах дома горит свет. Его сердце подпрыгнуло. Кларенс вернулся?! Или это… Иверс? Он в волнении пустил коня по свежему, вихрящемуся от ветра снегу. У Арни мелькнула мысль придержать овчарок, чтобы в случае чего они первыми не попали под пули.

На кухне хозяйничала старая индианка. Она испекла горку лепешек из кукурузной муки на растопленном сале, выложила на блюдо толстые куски оленьей грудинки и сварила целый кофейник крепкого кофе.