Прошепчи его имя
Шрифт:
Очнувшись от своих мыслей, он вдруг понял, что Барбара ждет ответа на какую-то реплику, которой он, должно быть, не расслышал.
— Прости, что ты сказала?
— Ты имеешь в виду ту девушку, которую мы встретили в парке?
Веки его дрогнули.
— Мы видели много девушек, когда катались в парке.
— Да, но только одна из них — Абигайл Вейл.
Он сделал еще глоток виски.
Когда стало ясно, что Хью не собирается отвечать на ее вопрос, Барбара продолжала:
— Я всегда понимала, что человек твоего положения
— Вот как? — пробормотал он.
Барбара восприняла это как разрешение продолжать.
— Вейлы уже давно пытаются сбыть ее с рук, но безуспешно. Твоя Абигайл — убежденная старая дева. У нее нет чувства стиля, она не умеет одеваться. Человеку с твоим положением просто стыдно иметь такую жену.
— Мисс Вейл совсем не такая, как ты думаешь, — миролюбиво возразил Хью. — В ней есть много такого, чем я восхищаюсь.
— Что же, например?
Барбара была искренне удивлена, и это начинало раздражать Хью.
— Ты вряд ли поймешь, о чем я, но я всегда восхищался ее умом. Кругозором. Начитанностью. Интересом к жизни. — «Ее нежной кожей, ее полной упругой грудью, искренней, неподдельной страстью».
Он улыбнулся своим мыслям, и брови Барбары удивленно поползли вверх.
— Но все это не сможет удержать тебя долго.
— Ты полагаешь, что настолько хорошо знаешь меня, Барбара?
Она резко встала с кресла и подошла к буфету. Налив себе вина, она вернулась к камину и опустилась на колени перед Хью. Барбара была чертовски соблазнительна. Возможно, Хью не устоял бы перед ее призывом, если бы мог хоть на секунду убедить себя в том, что в ней есть хоть капля искреннего чувства.
Несколько секунд он внимательно изучал Барбару, затем спросил:
— Каким ты видишь меня? Что я, по-твоему, за мужчина?
На губах ее заиграла улыбка.
— Ты опасен, Хью Темплар. Очень опасен. Ты легко поддаешься страсти, но так же легко впадаешь в жестокосердие. Ты — безрассудный воин. Ненасытный любовник. Ты — мужчина, о котором тайно мечтает каждая женщина.
Откровения эти вызвали у Хью отвращение, но не удивление. Барбара была не первой, кто хотел заняться с ним любовью, видя в нем необузданного дикаря, в надежде испытать необычные, острые ощущения.
— И ты уверена, что я именно такой?
— Я знаю это.
— А что, если я скажу тебе, что твое описание не имеет ничего общего с моей истинной сущностью? Что я предпочитаю обществу людей общество книг и больше всего люблю копаться в грязи, разыскивая осколки древней керамики и старые монеты.
— Я скажу, что ты лжешь. Так тебя видит твоя мисс Вейл? Если бы она узнала, каков ты на самом деле, она, должно быть, пришла бы в ужас.
Пожалуй, Барбара слишком часто вставляла в разговор имя Абигайл.
— Тот человек, о котором ты говорила, и меня поверг бы в ужас, — усмехнулся Хью. — Кстати, у меня есть для тебя кое-что.
Он
Барбара с любопытством посмотрела на Хью.
— Неужели это так необходимо? Женись на здоровье на своей мисс Вейл. Это не помешает нашим отношениям.
— И тебе будет все равно?
— А что в этом особенного? Так устроен этот мир.
Улыбка Хью была полна сарказма.
— Вот тут ты права. Но совсем не так устроен мир мисс Вейл. Да она убила бы меня, если бы я попытался завести любовницу, будучи ее мужем. Но все это абсолютно бессмысленно. Я не женюсь на мисс Вейл.
— Понимаю, — Барбара поднялась с колен и встала у окна спиной к Хью. Затем она спросила каким-то странным голосом: — Но если ты так сильно влюблен в эту мисс Вейл, зачем же ты снова связался со мной?
— Влюблен? — Хью бросил на нее взгляд, полный невысказанной боли. — С чего ты взяла? Честно говоря, я с удовольствием свернул бы ей шею.
Барбара снова повернулась к нему, и, поскольку Хью понимал, что поступил с ней дурно и должен объясниться, он сказал:
— Мы с Абби сильно, очень сильно разошлись во мнениях относительно самых важных в этой жизни вещей. Она была со мной нечестна. Тут не может быть сомнений.
И только по дороге домой Хью понял вдруг, что его почему-то не волнует больше, по чьей вине им с Абигайл пришлось расстаться.
Абби быстро прошла в прихожую и остановилась, чтобы просмотреть почту. Она быстро перебрала письма, но не нашла ни одного, адресованного ей. Ничего необычного. Бросив письма на столик в углу, она поднялась по лестнице.
Она слышала, как ее окликнула Гариетт, но прошла в свою комнату, сделав вид, что не заметила. Она была не в себе и с трудом могла дышать, не то что разговаривать с кем-либо. Едва переступив порог, она принялась сдирать с себя одежду. Одежду Гариетт. Она была с ног до головы одета в вещи своей сестры. Ну и что?
Через несколько секунд в комнату ворвалась Гариетт. Она выглядела ничуть не лучше сестры — волосы ее были растрепаны, шляпка болталась на спине, глаза были красными от слез.
— Абби? — рыдала она. — Что с тобой, Абби?
Абигайл указала на костюм для верховой езды, который только что сняла и бросила на кровать.
— Я… ненавижу… бордовый цвет.
— Бордовый цвет?
Абби кивнула, продолжая всхлипывать.
— Но ты сама выбрала этот костюм! И тебе очень идет бордо!
Абби переминалась с ноги на ногу.
— Не двигайся, — приказала Гариетт. — Стой там, где стоишь. Сейчас я принесу тебе бренди. Хорошо?
Когда Гариетт выбежала из комнаты, Абби опустилась в кресло и закрыла лицо ладонями. Ей трудно было дышать. Казалось, она вот-вот задохнется. Но почему? Что с ней?