Прошлое — чужая земля
Шрифт:
Мы вышли на улицу часам к восьми, вновь обретя человеческий вид.
Франческо позвонил своему другу, и я услышал, как он говорит на смеси трех языков: итальянского, испанского и французского. Мне удалось разобрать, что какой-то Никола уехал из Валенсии и вернется через несколько дней. Франческо не удивился и сказал, что перезвонит. Произнес он эти слова каким-то странным тоном.
Повесив трубку, Франческо объяснил мне, что Никола — его старый друг. Он родился в Бари, но последние два года жил в Испании, переезжая с места на место и занимаясь разными делами.И все. Тема закрыта. Честно говоря, этот
Поужинав, — разумеется, валенсийской паэльей с большим количеством пива, — мы пошли прогуляться по городу.
Мы шатались по битком набитым барам. Потом забрели в какой-то сад: столики располагались в тени, а бар — посередине. За столиками и прямо на земле сидела и стояла куча народу. В воздухе витал запах гашиша. Мы нашли свободный столик и сели. Намолчавшись в дороге, мы оба говорили без остановки. Мы были счастливы. Мы говорили, не слушая друг друга. Бесконечный поток слов о свободе, о нашей бунтарской жизни, не подвластной лицемерным правилам. О поиске смысла под выгоревшей краской пустых приличий. Которые мы отвергли во имя этики, недоступной большинству.
Море бреда.
Официантка поздоровалась с нами: «Ola», но, услышав, что мы говорим по-итальянски, тут же перешла на него.
Ее звали Анджелика, она была родом из Флоренции, точнее из Понтассьеве. Не красавица, но миленькая. Не спускала глаз с Франческо. Анджелика спросила, откуда мы, узнав, что из Бари, сказала, что бывала там проездом, по пути в Грецию. Ее предупреждали, что в Бари нужно опасаться карманников. Она приняла у нас заказ и, продолжая смотреть на Франческо, пообещала скоро вернуться.
— Как она тебе? — поинтересовался он.
— Симпатичная. Не красавица, но что-то в ней есть. Она на тебя запала.
Он кивнул: разумеется, он это заметил.
— Давай с ней познакомимся. Дождемся закрытия и уйдем все вместе. Тогда нам будет чем заняться в Валенсии до возвращения Николы.
— Заодно попросим ее показать нам отель получше той дыры, где мы остановились.
Франческо не ответил. Очевидно, отель его устраивал. Вернулась Анджелика с нашими кайпириньями.
— А чего ты в Испанию приехала работать? — спросил ее Франческо.
Прежде чем ответить, она огляделась — не зовет ли ее кто-нибудь из клиентов.
— Я уже год не могу сдать экзамены в университете. Учусь на лингвистике, но есть проблемы. Вот я и решила приехать сюда — подтянуть испанский и вообще определиться, чего хочу по жизни. А вы?
— Я заканчиваю философский, а мой друг Джорджо — юридический. В июле сдали экзамены и захотели махнуть в Испанию. На каникулы, на пару недель. И вот мы здесь. Во сколько этот бар закрывается?
Он врал со своей обычной легкостью. Но я не придавал этому значения. Сейчас мне хорошо, думал я, и плевать на все остальное.
Анджелика снова оглядела зал и увидела человека за столиком в противоположной стороне кафе, который жестами пытался привлечь ее внимание. Она заговорила очень быстро:
— По-разному. В два, в три. До последнего посетителя. — Затем она сделала короткую паузу, как будто обдумывая, что еще добавить. И продолжила скороговоркой: — Слушайте, мне надо бежать. Но если вы никуда не торопитесь, можете подождать меня — максимум час — и проводить до дома. Здесь идти минут пятнадцать. Сможем спокойно поговорить, и я расскажу вам, что делать в Валенсии
Франческо сказал, что мы никуда не спешим и с удовольствием ее подождем. Она вернулась к работе, а мы остались сидеть за нашим столиком. Мне было хорошо. Я погрузился в теплый воздух и в сладкую, непобедимую лень. Время, ответственность, я сам — все растворилось в этой неге. Отчасти по вине алкоголя — сначала пива, а теперь коктейля, — отчасти по вине самого этого экзотического места.
Мы ушли вместе с Анджеликой — полтора часа и три кайпириньи спустя. Я всегда хорошо переносил спиртное, поэтому, несмотря на туман в голове, твердо держался на ногах. Еще я подметил, что Анджелика изменилась: распустила длинные, выкрашенные в медный цвет волосы и подкрасилась.
Мы выпили по паре стопок рома в закрывающемся баре. Хозяин оказался приятелем Анджелики, выпил с нами и не взял с нас денег.
Мы снова вышли на улицу. Теперь Франческо и Анджелика говорили между собой. Понятное дело, я остался за бортом и тащился сзади.
Я глазел по сторонам и глупо улыбался. Шел четвертый час, а на улицах все еще было полно народу. Не только шумные компании, одинокие пьянчужки и перебравшие юнцы, но и пожилые синьоры в белых рубашках с невероятными воротничками, и целые семьи с детьми, бабушками и собаками. Мы встретили даже двух монашек. Запакованные с ног до головы в свое облачение, они медленно прогуливались и оживленно беседовали. Я долго смотрел им вслед. Хотел их получше запомнить, чтобы на следующее утро или десятью годами позже не сомневаться, не приснились ли они мне.
Все казалось фантастическим, неправдоподобным, пьянящим и пропитанным легкой ностальгией.
Мы дошли до дома Анджелики, и она предложила нам подняться выпить чего-нибудь. При этом она явно имела в виду только Франческо. Я притворился уставшим и слишком пьяным и под этим предлогом откланялся. «Не так уж я пьян, — рассуждал я, — чтобы не понять, что к чему». Франческо с Анджеликой скрылись за грязной деревянной дверью. На прощанье она чмокнула меня в щечку.
Мне потребовался час, чтобы найти гостиницу. Пока искал, зашел в пару баров и выпил еще пару рюмок рома. Когда я лег, отлив невероятное количество жидкости, кровать завертелась вокруг своей оси. А может, это комната вертелась, а постель стояла неподвижно. Я подумал о Галилее. С него началась современная наука. Или с Ньютона? Это очень сложно, говорил я себе, но я долженвспомнить. Черт, я же никогда не пьянею, все так говорят. Кто все? Да и потом, что значит, я долженвспомнить?
А потом вдруг все исчезло.
Глава 23
Меня разбудил звук сильного удара, донесшийся с улицы. Я встал и дотащился до окна. Мне показалось, что рот у меня замурован цементом. Я попробовал произнести какое-нибудь слово — ругательное — просто чтобы убедиться, что не онемел. Поднял жалюзи и высунулся наружу.
Столкнулись два грузовика. Возле них отчаянно жестикулировали двое мужчин. За происходящим с интересом следила группа зрителей на тротуаре. Оба скандалиста были толстыми и высокими, с гигантскими животами, оба одеты в одинаково растянутые хлопчатобумажные майки. Они расхаживали и махали руками в едином ритме, как будто выполняли хореографические упражнения. Вся сцена разворачивалась удивительно синхронно, с какой-то не поддающейся разгадке симметрией.