Прошлое никогда не проходит
Шрифт:
– Ну, что за пессимизм!? На тебя непохоже… Не расстраивайся, Женька, жизнь ещё не кончается, может, он через полгода вернётся… Ну, или будете ездить друг к другу в гости.
Женя благодарно улыбнулась, подумав, что это уж точно невозможно, и крепко, по-мужски, пожала ему на прощание руку.
2. Ах, это милая предполевая суета…
Началось самое суетливое и беспокойное время, особенно для начальников отряда. Целые дни они носились по институту, собирая многочисленные бумажки и подписи на них, покупали билеты, получали снаряжение, закупали и упаковывали продукты… Ни на какую другую работу времени просто не оставалось, и уже не верилось, что когда-нибудь,
Получив снаряжение, ребята Анабарского отряда вытащили его во дворик Института и всё тщательно проверили: с помощью «лягушки» надули 2 лодки, затем поставили палатки. Немногочисленные, в столь позднее время, научные сотрудники вышли во двор и стали подавать им советы, грустно вздыхая и с нескрываемой завистью поглядывая на их хлопоты. Ещё совсем недавно и они собирались в поля, зелёные московские дворики, в которых обитали институты геологического профиля – большинство из них размещалось в двух пересекающихся узеньких переулочках Замоскворечья – наполнялись весёлой беспокойной суетой. Отовсюду слышалось:
– Отправил машину на платформе?
– Не, мы своим ходом, нам недалеко, в Карелию.
– А мы обратно, из Средней Азию, попилим своим ходом, в октябре на платформе холодно.
– Вы опять на лодках? На Дальний Восток?
– Нет, в этом году на Енисейский кряж.
– Ребят, а кто в погранзону разрешение оформлял? Мы с Камчатки летим на Кунашир, уже получили оттуда согласие, а дальше-то что делать?
И так без конца, весь апрель и май. А затем небольшие полевые отряды разлетались, словно птицы, по шестой части мира, в разные уголки нашей необъятной страны, от Камчатки до Калининграда.
Но вот наступила «перестройка», и вместе с ней стала затихать ещё недавно бурно кипящая научная деятельность, конференции, споры и обсуждения теперь ушли в историю. Зарплаты учёных уменьшились до размеров студенческой стипендии, да и ту платили только по большим праздникам, приходилось подрабатывать, где не попало, чтобы просто выжить, и всё это сопровождалось ежегодным сокращением сотрудников, причём без всяких выплат. Материал геологам стало собирать негде, экспедиции на 3–4 месяца остались лишь в воспоминаниях. И перспектив на будущее никаких. Постепенно институты вымирали, научная элита страны вытеснялась из творческой жизни, многие вынуждены были бросить науку. Всё реже звучали молодые голоса, поздравляющие друг друга с поступлением в аспирантуру или защитой диссертации, в прошлое уходили праздники, свадьбы, рождения малышей. Элитой теперь называли не творческую интеллигенцию, а кривляющихся на эстраде бесполых существ с отсутствием интеллекта на раскрашенных физиономиях. Наступало мрачное безысходное время…
И вдруг – словно сон – давно забытые милые слова: поле, сборы, упаковка, снаряжение… Щемящий душу запах странствий захлестнул геологов мучительно сладкой волной воспоминаний – неисчислимые пути-дороги, маршруты и маленькие открытия, лодки, палатки, встречи, природные бедствия, вспоминаемые потом как приключения… Как давно, и как недавно это было… Совсем в другом, пожалуй, что в параллельном мире, и в иной стране, так нелепо исчезнувшей с глобуса мира… Горы, реки, моря, пустыни, знаменитый некогда ГАЗ-66 с глобусом на борту, вертолёты и лошади, корабли и лодки, и, наконец, собственные ноги в болотных сапогах, не знающие устали. Костёр, гитара, вкус только что выловленной рыбы, аромат пахнущего дымком чая, багряно-алый закат и усыпанное звёздами небо – как это дорого после трудного маршрута с тяжёлым рюкзаком! И забываются распухшая от укусов комаров и мошки кожа, натёртые до крови сырые ноги, наконец-то погружённые – о счастье! – в сухие шерстяные носки. Что за наслаждение – горячая каша с тушёнкой под глоток разведённого спирта! Жизнь прекрасна и удивительна, здесь это отчётливо и благодарно понимаешь. Не говорите, что вы были счастливы, если ни разу в жизни не испытали подобного. Разве такое уйдёт из памяти!? Романтика? Да нет, просто тяжёлый каждодневный труд со своими незатейливыми радостями, непонятными и недоступными для так называемого цивилизованного мира. И награда за него – неподъёмные рюкзаки с образцами в пёстрых, в цветочек, мешочках, открывающими для него непознанную жизнь прошлого, удивительные события миллиардной давности. Да ещё маршрутный дневник, между страничками которого, среди педантично описанных разрезов с их точным местонахождением и номерами образцов, попадаются то засушенный необычный цветочек, то раздавленный комар, измазавший страничку кровью её же хозяина.
Не существовало более страны Советов, щедро финансировавшей самые различные направления исследований – и ведь всё это сполна окупалось! Но кого ныне заботило будущее!? К фундаментальной науке стали относится как к падчерице, а прикладную и вовсе уничтожили. Какие уж тут деньги на полевые работы, когда и на мизерную зарплату их не всегда выделяли? Тебе нужен материал – сам и доставай средства на экспедицию. Возможность получения грантов, американского нововведения, совершенно не зависело от таланта и трудолюбия учёного, основную роль здесь играли блат, и немножко – шальная удача.
Вот и стоят геологи вокруг полевого снаряжения, испытуемого героями нашего повествования, с грустной улыбкой и профессиональной завистью поглядывая на коллег, подавая им советы и вспоминая смешные теперь, а тогда опасные для жизни эпизоды своей бродячей жизни.
В это время, но на другом конце земного шара, в кабинет Эйтана Клойзнера вошёл немой секретарь и, почтительно наклонив голову перед мастером, положил ему на
– Какая чепуха! И непременно православный крестик, подумать только! Уж лучше бы был какой-нибудь двуглавый божок с хвостиком! – злобно воскликнул он.
Клойзнер, сын ростовщика из Бердичева, глубоко ненавидел всё русское и православное, ассоциируя свою убогость именно с ними. «Русских давно можно было бы стереть с лица так называемой ими матушки-земли, если бы не их ортодоксальная вера, которую вот уже сто лет всем миром, включая многочисленных внутренних агентов влияния и местных придурков, пытаются уничтожить, а она всё нет-нет, и даёт о себе знать. Уж и своих «батюшек» туда внедрили, что исподтишка навязывали им экуменизм, правда, в такие храмы только одни либералы и ходили… То ли дело католики, те уж и про Бога-то давно забыли – у них его папа заменил, а все они – наши лучшие друзья, а иногда и ставленники, можно сказать, генералы князя тьмы. Лишь из-за проклятого православия никак не удаётся разрушить семью, насадить повсюду гомосексуалистов, верных слуг и помощников дьявола, протащить закон об изъятие детей из родных семей по каким-нибудь дурацким придиркам, как это успешно делается в других странах. Главное, оторвать детей от близких и привычных нравственных устоев, и тогда масонство безоговорочно вступит в свои права по всему миру. Постепенно, из поколения в поколение, извращения будут превращать людей в дегенератов, занятых своими болезнями, и спокойненько умирающих в психушках, вот и не нужно тратиться ни на какие войны или биологическое оружие. «Ведь мы великие пацифисты!» – произнёс он вслух и расхохотался глухим зловещим смехом. А уж в вопросах дегенерации мастер разбирался лучше любого специалиста – сам явился плодом слишком бурных фантазий своих родственничков, наградивших его неукротимыми приступами неуправляемого гнева, доходящего до иступлённого бешенства. Как же ему, такому умному и образованному, хотелось весь мир обратить в ещё более немощных, чем он сам, чтобы не чувствовать себя убогим среди этих идиотов! Пусть все восхищаются не только его умом и властью, но и внешностью! Клойзнер мечтательно вздохнул, представляя ползающих у ног восторженных людишек, радующихся снисходительным пинкам его башмака. Вдохновившись своими честолюбивыми замыслами, он отвлёкся ненадолго от постоянно мучавших его болей, вздохнул, и вызвал к себе секретаря:
– Сообщи этому русскому, как его там, чтобы неустанно следил перед отъездом за Григорием – вдруг она опять объявится. И пусть обратит особое внимание на любые ювелирные изделия, подарки или семейные реликвии с православной символикой и особенно с чёрным алмазом, в общем, за всем, что она передаст этому индийско-русско-еврейскому гибриду.
А про себя подумал, что всё-таки им удалось заполучить, этого Гришу, а дальше – дело техники. Клойзнер с трудом засеменил своими слабенькими коротенькими ножками к сейфу, спрятанному в потайной комнате, достал оттуда алмазы и стал их внимательно рассматривать, нетвёрдо стоя на ногах. Он вспомнил записки минералогов, утверждающих, что их происхождение непонятно: камни не схожи ни с чёрными алмазами (карбонатитами), ни с обычными. Может, всё дело в каких-то свойствах, но в каких? Возможно, их искусственно смастерили именно для этой цели, и алмазы обладают иными, непонятыми им физическими параметрами? Исследователи специализированной международной минералогической ассоциации, полностью подчинённой и финансируемой их масонским ордером, смогли лишь установить, что такие алмазы им неизвестны, и что они обладают даже большей твёрдостью, чем «чёрные», а строением схожи с обычными. Но каково же их происхождение и откуда они взялись? Неизвестно. Без гостя с того мира этого, видно, не узнать. А крестик, да ещё православный, – глупая выдумка, ведь эти ходоки появлялись задолго до христианства. И Клойзнер, с трудом передвигая дрожавшими от напряжения детскими ножками, вернулся на свой трон и тяжело вздохнул. Что делать – приходилось ежедневно совершать «поход» длиной в 5-10 шагов, а вместо груза волочить собственное неподъёмное тело, напоминая ногам их былую функцию, а которой он и сам забыл…
3. Ожидаемая неожиданность
На следующий день Гриша с трудом оторвал голову от подушки и неохотно посмотрел вокруг. Всю ночь мысли о неопределённом будущем в чужой стране и о категоричной оценке его отъезда Женей не давали ему покоя. Гриша очень боялся потерять свою подругу детства, но видел, что, по независящим от них причинам, именно это и происходит, причём давно. Нет, так расстаться с Женей он не может. Что же делать..? Вот что, нужно поговорить с ней до отъезда! Когда они ещё увидятся теперь!?