Проштемпелевано звездами

Нортон Андрэ

– Если взлетим, – поправил его Дэйн. Он осторожно присел и заглянул под днище флиттера. Тот уже примерз к груде снега, смешанного с остатками пены. – Прежде чем взлететь, нам придется освобождать машину от ледяного плена.

Когда он произнес это, его попутчики тоже присели около него, как по команде.

– Ну, теперь он, по крайней мере, на надежном якоре. И чем быстрее примерзнем, тем меньше вероятность, что нас снесет туда, – сказал Тау и указал на обрыв. – Переждем бурю, освободим флиттер и полетим. А сейчас нам лучше всего

будет забраться внутрь.

Он был прав. Холод начал проникать даже сквозь термокостюм. Стряхнув снег, они забрались во флиттер, который зловеще покачивался под порывами ветра. Неужели ураган сможет сорвать их с ледяного якоря?

Мешлер разделил еще один туб рациона. Дэйн, обследовав багажник, обнаружил, что их дела не так уж плохи, даже если кончатся запасы из мешка Мешлера. В багажнике флиттера оказался ящик Е-рациона, бинокль и несколько запасных зарядов для бластера.

– Нам повезло, – заметил он, перетаскивая содержимое багажника в кабину. – А что с коммуникатором? Можно связаться с поселком, передать информацию и попросить связать нас с космопортом?

По возвращению во флиттер Мешлер занял кресло пилота. Откинув капюшон, он расстегнул термокостюм.

– Буря заглушит любую передачу. Но как только она кончится... А пока можно поспать.

Разумное предложение. Как только упомянули о сне, Дэйн понял, что смертельно хочет спать. Прошло не менее суток, как они отдыхали в последний раз в убежище среди скал. Но смогут ли они уснуть? Флиттер дрожал под ударами ветра. В любое время их может сбросить с обрыва. Но он уснул сразу же, как и остальные.

Проснувшись, Дэйн в течении нескольких минут не мог сообразить, где он. Флиттер неподвижно стоял и больше не дрожал от ветра. Дождь не стучал по корпусу. Дэйн выбрался из сонной теплоты кресла, протиснулся мимо бреча, который слегка фыркнул во сне, и пробрался к окну. Но он ничего не увидел: оно все было сковано льдом, а снаружи ярко освещено солнцем. Буря кончилась, и пора было действовать. Повернувшись, Дэйн качнул переднее сидение. Тау поднял голову и закашлялся, оглядываясь по сторонам.

– Что... – начал он, но потом, видимо понял, где он.

– Солнце вышло... может быть, – и Дэйн указал на окно.

Тау повернулся и взялся за ручку двери. Дверь сопротивлялась, словно скованная морозом, но потом поддалась. Тау распахнул ее и в лицо им ударил солнечный свет. Снаружи было очень холодно.

Тау выставил свои длинные ноги, ступил на землю и заскользил, отчаянно цепляясь за край двери. Ударившись о землю, он все же удержался на месте, лежа прямо под дверным проемом. Он с трудом повернулся и лицо у него было такое, словно рядом с ним выстрелили из бластера. Тау, по-видимому, не способный воспользоваться ногами, подтянулся на руках и забравшись в кабину, захлопнул за собой дверь.

– Лед, – сообщил он. – Тут не только идти, но и стоять невозможно.

Мешлер распахнул дверь со своей стороны и уставился на поверхность

внизу.

– Здесь то же самое.

– Надо высвободить флиттер перед взлетом, – сказал Дэйн. Воспользуемся бластером на минимальной мощности разряда.

– Нужно будет привязаться, – заметил Тау. – Есть какой-нибудь шнур?

Дэйн осторожно отодвинул бреча и открыл крышку багажника, который обследовал накануне. Он не помнил, чтобы ему попадалось что-нибудь такое, но нужно было еще раз все проверить и просмотреть. Ничего не было.

– Что это? – Мешлер повернулся в своем кресле и указал на сверток над головой Дэйна. Дэйн потянул за конец и вытащил многократно свернутую защитную пластпалатку. Вероятно ею нужно было закрывать флиттер в дождь.

Их собственный флиттер не был оборудован подобным приспособлением.

– Разрезать на полоски, связать, и у нас будет отличная веревка. Мешлер достал из кармана длинный острый нож.

Работа оказалась трудной: пластик с трудом поддавался ножу. Мешлер терпеливо пилил, пока не получились три веревочные полоски. Эти куски он с трудом связал между собой и получилась грубая, но прочная веревка. Не предлагая никому, он привязал один конец к поясу, застегнул термокостюм и сказал, чтобы Тау с Дэйном покрепче держали конец веревки.

– Постараюсь недолго... – сказал он, вытаскивая бластер и поворачивая регулятор мощности влево до упора. Он снова открыл дверь и выскользнул наружу. Хотя он и держался одной рукой за дверь, было ясно, что он с трудом удерживает равновесие.

Дэйн и Тау напряглись. Веревка в их руках натянулась. Мешлер попытался шагнуть, потерял опору и исчез из виду.

Веревка дергалась и извивалась, но двое в кабине держали ее прочно.

Много ли времени понадобится рейнджеру, чтобы растопить лед? У Дэйна заболели руки. Запястье побелело, а то место, где врезалась веревка, быстро онемело.

И вот когда ему уже стало казаться, что он останется навсегда калекой, в проеме показалась рука, ухватилась за край, и Мешлер, подтянувшись, свалился на сиденье, а Дэйн, тем временем, перегнулся через него и закрыл дверь.

С минуту они сидели неподвижно. Потом Мешлер встряхнулся, бросил перчатки и сел. Он нажал кнопку взлета и Дэйна отбросило назад на бреча, который взвизгнул и попытался отползти.

Они поднимались, хотя могли это только чувствовать. В замерзшие окна ничего нельзя было разглядеть.

– Нас отнесло на юг, – сказал Мешлер. – Поэтому мы направимся на север, хотя я не знаю, далеко ли мы отклонились на запад.

– А коммуникатор? – спросил Тау.

Мешлер молча извлек микрофон.

– Вызываю Картла! Картла! Картла! – Он как будто распевал это имя.

Они терпеливо ждали ответа. Но вместо него их оглушила мешанина резких звуков, почти непереносимых для уха.

– Помехи. – Мешлер снял палец с кнопки вызова. – Не пробиться.

– Это нормально? – хотел знать Тау.