Прошу, убей меня.
Шрифт:
Сиринда Фокс: У Дэвида Боуи и его жены Анджелы был очень открытый брак. Они спали, с кем хотели. У нас с Анджелой и Дэвидом была любовь на троих минут на пять, но потом я попросила ее уйти, мы с Дэвидом собирались поиграть. Анджела ебалась с черным телохранителем Дэвида, а мы с Дэвидом обычно становились на четвереньки перед их дверью и подглядывали в замочную скважину, как они ебутся. Я была для Боуи новой игрушкой в туре Ziggy Stardust. Но когда мы были в Сан-Франциско, он спросил меня: «Ты меня любишь?»
Я сказала: «Нет». Я не собиралась говорить: «Да!» Я гуляла сама
Ли Чайлдерс: Когда я устраивал концерты в туре Ziggy Stardust, я оказался в Канзас-Сити проездом в Лос-Анджелес, и мне позвонила Лиза Робинсон. Я сказал: «Нас поселят в «Чото Мармонт», что-нибудь о нем знаешь?»
Лиза сказала: «Конечно, неплохое место, но лучше не туда, лучше в отель «Беверли-Хилс»». Я спросил почему. Лиза ответила: «Он такой пышный, розовый, и я тоже буду там». Я позвонил в RCA и сказал: «Мы не будем жить в «Чито Мармонт», мы остановимся в отеле «Беверли-Хилс»». Парень из RCA переспросил: «Отель Беверли-Хилс»?» Я сказал: «Ага, отель «Беверли-Хилс», мы все остановимся в этом отеле». И он сказал: «Ладно».
Никто в «МейнМене» никогда не работал в рок-н-ролльном бизнесе, но с нами был хитрован Тони Ди Фриз. Он сказал, что нам надо пойти в RCA и потребовать у них то, что он скажет, а мы думали, что именно так и надо.
Философия Ди Фриза гласила, что музыкант, который продал всего три записи, должен пойти в гигантскую звукозаписывающую компанию и выдвинуть кучу безумных требований. Мы требовали неограниченных воздушных поездок, каждому по лимузину, оплачивать все счета в отелях, огромные авансы наличкой — и так как мы громко орали и смотрелись бандой психов, они подо всем подписались.
Для такой большой компании, как RCA, проще было дать нам все что надо, чем с нами разбираться. Они не хотели нас видеть. Так что когда я приходил с белыми развевающимися волосами и говорил: «Мне надо четырнадцать билетов до Канзас-Сити», они просто отвечали: «Все будет, проваливай».
Это была чумовая тактика, но она работала. Мы жили в долг, давно выбрав кредит. Понятия не имею, сколько мы задолжали RCA, но опять же философия гласила, что чем больше ты им должен, тем меньше шансов, что они пошлют тебя на хер, потому что тогда они вообще ни копейки обратно не получат.
Так что я приехал в отель «Беверли-Хилс» за три или четыре дня до основной группы. Кстати, их было сорок восемь человек. Я взял номер Оливии Ди Хевиленд, а Боуи — бунгало сзади отеля. Он никогда не выходил из комнаты. Анджела ебалась с его охранником в бассейне.
Самое смешное, что дорожные менеджеры ходили на Сансет, ловили туристов, приглашали их к себе в номера, заказывали хавку, кормили туристов — а те башляли. Все наши счета оплачивала фирма, так что они ходили на Сансет три-четыре раза в день, приводили туристов, усаживали их за стол, заказывали сказочные обеды с омарами и шоколадным суфле и брали за это деньги. Туристы за полцены обедали в «Беверли-Хилс», а менеджеры тешили свои кошельки.
Сиринда Фокс: Мне пока не хотелось
Так что я переехала в «Беверли-Хилс», там же появился Игги с группой, и это было здорово. Мы с ним всегда были, как брат и сестра, и я была уверена, что его «Raw Power» — это последняя попытка. Мы с ним долго говорили обо всем этом, о том, что это его последний шанс что-нибудь сделать и что ему надо напрячься и не проебать его.
Потом я пошла и трахнула этого парня, как там его звали? Джеймс Уильямсон. Он крепко на меня запал. Зачем я это сделала? Он был такой отстойный.
Да, я переспала с ним, люди до сих пор мне это припоминают. Но Джеймс не был одной крови с Игги, Ронни и Скотти. Это был просто бездомный щенок, который нашел себе стаю. Джеймс Уильямсон развалил Stooges. Он не был им нужен. Им надо было отгрызть ему задницу. Оставить его умирать.
Ли Чайлдерс: Потом Игги решил, что хочет жить в Калифорнии. Знаешь, если ты начал есть гамбургеры за счет Дэвида Боуи, следующее, что ты видишь, — это дом в Голливуд-Хилс. Короче, получаешь, что можешь. И вот Игги сказал: «Хочу жить в Голливуде». И мы ищем ему дом. Мне надо было уехать в Нью-Йорк, так что я попросил Сиринду Фокс присмотреть дом для Игги, пока она живет в «Беверли-Хилс».
Сиринда нашла отличный дом. Наверху Малхолланд драйв, на самой вершине горы, с огромным бассейном и четырьмя спальнями. Как только у Игги появился дом, я опять стал жить в квартире над гаражом, как шофер. И опять заботился об Игги.
Жить с Игги было непросто, потому что он был центром джанк-тусовки. Я еще не знал схем поведения рок-н-ролльного джанки — как он будет обманывать, льстить, подмазывать, манипулировать, чтобы я не понял того мира лжи и обмана, который он создал. Мне по штату положено было держать его подальше от наркоты, но я просто за ним не успевал. Он тусовался в куче помощников, фанаток, музыкантов — как я мог перекрыть его источники?
Сиринда Фокс: Однажды вечером Джеймса Уильямсона затошнило, он проблевался, но не донес это дело до толчка. Вся ванная была заблевана. По уши. И он просто так все и оставил. Я сказала: «Ты чего, издеваешься? Я не буду убирать за тобой эту хуйню!» Кажется, именно тогда я и сказала: «Все, я валю отсюда». И свалила. Тогда я вернулась в Нью-Йорк и опять начала гулять с Дэвидом Йохансеном.
Рон Эштон: Сначала жить в доме на Торренсон драйв было прикольно — мы приходили с репы, а в бассейне уже ждали голые девки. Это классика рок-н-ролла: голые бабы в бассейне, «кадиллак» в гараже, деньги, служанки, куча травы…
Первый раз мы уехали оттуда на концерт на «Виски-дискотеке». Именно там мы познакомились с Сейбл Старр, очень милой девочкой. Сначала она бегала за Игги, потом была со мной, потом опять с Игги, опять со мной, потом ушла к брату и опять вернулась ко мне. На «Виски» мы играли два выхода, и между ними Сейбл сказала: «Давай отсосу?» Она легко относилась к таким вопросам, и я от этого перся. Так что между выходами Сейбл сосала мой хуй в мужском туалете.