Проснись и рычи (Сатсанг с Х.В.Л. Пунджей)
Шрифт:
Если вы знаете, откуда появляется эта деятельность, если вы знаете, что она появляется из не-действия, из недеяния, то вы поймете, что такое свобода. Тогда действие не будет квартировать в вашей памяти, таким образом, не будет создаваться кармы. Отсутствие кармы означает, что все идеи мирового цикла прекратили свое существование.
Если вы концентрируетесь и в то же время не совершаете никакого усилия, Оно само покажет себя вам. Беспокойство — это ваша мысль. Ваша природа — это покой. Просто сохраняйте тишину и следите за тем, чтобы ни одна мысль не возникала.
Только эта волна мысли нарушает спокойствие океана.
На самом деле, преданность включает в себя все. Вы никогда не бываете одни, даже когда думаете. В отдавании себя нет мышления. Вы не можете требовать или приказывать. Река сдается океану без всякой мысли. Здесь то же самое. Мы направляем воды своей любви к Богу, а не кому-то еще. Нашим вечным другом должна быть любовь, а не вещи, которые приходят и уходят.
Если вы уже были преданы Богу, то что вы получили, когда встретились с Раманой Махарши?
Вичару [самоисследование]. Об этом я никогда не знал. Теперь я говорю об этом, потому что теперь я понял. Мой мастер имел обыкновение говорить об этом, и его милостью я получил этот опыт. Мой мастер дал мне этот опыт.
Я был преданным, но что-то было упущено. Все еще оставалось разделение, которое было невыносимым. Я танцевал с Кришной, но не в течение двадцати четырех часов. Иногда имело место разделение, и оно было очень болезненно. Я хотел, чтобы это продолжалось двадцать четыре часа. До тех пор пока у меня не появился учитель.
Я объездил всю Индию в поисках гуру. Я спрашивал: «Видели ли вы Бога? И если видели, то можете ли вы сделать так, чтобы и я увидел его? Что вы потребуете в качестве платы? Я буду служить вам до конца этой жизни». Каждый отвечал: «Тебе нужно заниматься практиками».
Но я говорил: «Нет. Когда я иду на рынок, я ищу то, что мне нужно и плачу. Здесь должно быть так же. Я желаю заплатить, но есть ли у вас то, что мне нужно? Зачем мне заниматься практиками?»
Они говорили мне, что я сумасшедший. Ученики гуру поднимались и говорили: «Мы провели здесь вот уже сорок лет. Мы отрастили седые бороды, и все же мы еще не нашли путь. Поэтому оставайся здесь и практикуй».
«Но я пришел не за этим. Если гуру видел Бога, то разве ему сложно показать мне Это?» Я был везде, и мои поиски не принесли никакого результата.
Затем я вернулся домой расстроенный. Мой отец был очень огорчен, потому что я не работал. Однажды я сидел дома и какой-то садду пришел за милостыней, бхикшей.
Я сказал: «Свамиджи, вы можете позавтракать со мной. Вы путешествуете по всей Индии. Можете ли вы дать мне адрес кого-либо, кто видел Бога?»
Он ответил: «О да, я знаю одного человека. Поезжай к нему». И он дал мне адрес Рамана Махарши [Махариши]. Он жил в Тируваннамалайе, к югу от Мадраса.
Я
У меня был один друг, который торговал сладостями. В детстве мы вместе занимались гимнастикой. Он пригласил меня к себе и предложил молока. На столе лежала старая газета. Случайно я начал просматривать колонку с предложениями о приеме на работу.
Я увидел объявление о том, что требуется отставной военный офицер для работы в Мадрасе. Я обратился по объявлению, достал деньги и билет на поезд до Мадраса и получил месяц времени на то, чтобы явиться на работу.
Я поехал из Пенджаба в Мадрас, а затем в Раманашрам. Я сошел с воловьей повозки, после чего мне указали направление и сказали, что святой находится в зале. Я вошел и увидел того же самого садду, который дал мне адрес.
Я очень рассердился и не хотел проходить в зал. Я подумал, что это был тот самый человек, который хвастался о себе. Я захотел вернуться назад, на станцию.
Человек, живший в ашраме, последовал за мной на улицу и спросил: «Разве вы не с севера? Вы проделали такой длинный путь. Почему бы вам не остаться здесь на какое-то время?»
Я сказал ему: «Нет. Этот человек обманщик. Он дал мне свой собственный адрес, поэтому я не хочу видеть его или оставаться здесь».
Человек ответил: «Нет, вы делаете ошибку. Это не мог быть он. Он не уезжал отсюда вот уже пятьдесят лет. Он приехал сюда мальчиком. Должно быть он показал вам себя, используя свои особые силы».
Я не соглашался, но он настоял, взял мой багаж и дал мне комнату. Тот час позвонил колокольчик к ленчу. Махарши был там, в зале для ленча, и я отчетливо увидел, что это был тот же самый человек, которого я встретил в Пенджабе. Как бы там ни было, я решил поговорить с ним.
После ленча все ушли, и он вернулся в свой зал. Я не знал, что после ленча никому не разрешалось его посещать. Я направился в зал, и смотритель остановил меня, потому что в это время Махарши отдыхал. Но Махарши посмотрел на меня и сделал мне знак войти.
Я обратился к нему, сказав: «Разве вы не тот самый человек, которого я встретил в Пенджабе пятнадцать дней назад?» Он ничего не ответил.
Я сказал: «Я не понимаю тишины. Прошу вас, говорите». Но он не говорил. Даже тогда я не испытывал счастья в его присутствии. Я не был счастлив, находясь рядом с тишиной, которой я никогда не слышал.
И все же я подумал, что это место неплохое. Оно было очень привлекательным, очень святым. Раз уж я здесь, я схожу на другую часть холма. Я в одиночестве ушел на четыре мили от ашрама, ища своего Кришну.
Прошло немного времени, и я должен был уезжать, чтобы вернуться в Мадрас и приступить к своей работе. Я пошел попрощаться с Махарши. Он сказал: «Ты не пришел навестить меня».
Я сказал: «Нет, я жил на другой стороне холма, а теперь уезжаю в Мадрас».
Он спросил меня: «Чем ты занимался?»