Проснись, моя любовь
Шрифт:
Элейн нахмурилась, слегка сморщившись от неприятных ощущений и нежеланного пробуждения. Пошевелив ногами, она ощутила холодную вязкую жидкость. Конечно же, эта жидкость не может истекать из ее тела. И она никак не могла принадлежать Мэтью, поскольку ее муж занимался любовью исключительно по средам, а сейчас — утро понедельника. О, нет. Элейн вспомнила, что с сегодняшнего дня ее секретарь взяла отпуск. Теперь ей придется мучиться с временной работницей, которая была бестолковая донельзя и не имела понятия, что такое порт параллельного интерфейса.
Без всякого предупреждения оглушительный звук разорвал тишину. С нее рывком сорвали одеяла, окатив все тело волной холодного воздуха. Глаза и рот резко открылись, Элейн
— Ах, этот нечестивый сассенах! [1] . Он ведь распустил таки свои грязные руки, да? Моя маленькая бедная овечечка, тока глянь на себя, ты испачкана его скверной!
Элейн опустила глаза, щурясь от ослепившего ее потока бледного света, возникшего там, где мгновением раньше был полный мрак. Подъем уровня адреналина в крови был остановлен видом белой хлопковой сорочки, сбившейся в кучу вокруг талии. Что-то темное коркой покрыло внутреннюю поверхность ее бедер — на удивление стройных бедер, что начинались ниже пятна смоляных волос на лобке.
1
Сассенах — презрительное название англичан шотландцами и ирландцами.
Зрачки Элейн, ранее сузившиеся от света, изумленно расширились. Покрытая старческими пятнами рука рванула подол сорочки вниз, прикрывая густую поросль волос и запачканные ноги.
— Сейчас, подожди, дорогая; старушка Хэтти позаботится о маленькой овечечке. Нечего бояться.
Темные волосы также покрывали и стройные ноги, выглядывающие из-под подола более чем скромной сорочки. Левая голень была покрыта морщинистыми белыми шрамами. Элейн оторвалась от созерцания шрамов на небритой ноге и посмотрела наверх. Бледный свет окружал старуху, склонившуюся над кроватью. Она была одета в темное платье с юбкой-колоколом и передником в стиле тетушки Джемимы [2] . Пышный белый чепец покрывал ей голову, закрывая уши. Она выглядела так, словно только что сошла с экрана кинофильма, снятого по мотивам романа Диккенса.
2
«Тетушка Джемима» — старейшая торговая марка продуктов питания (с 1893 года). На упаковке изображена улыбающаяся негритянка средних лет в одежде времен ХIХ века.
У Элейн определенно начались галлюцинации.
Она откинулась на подушку и закрыла глаза. Черт! Ей действительно не мешало бы поспать еще немножко. Она чувствовала себя так, как будто прошла весь путь от Чикаго до Нью-Йорка и вернулась обратно в Чикаго, но, судя по пробивающемуся сквозь веки свету, было пора вставать. Тем лучше. Вначале мужчина с кнутом, теперь это. Страшно представить, кто будет следующим в ее кошмарных сновидениях.
— Подымайся, не искушай дьявола, ты! Я не дам витать в облаках сейчас, после того, как он тебя поимел!
Элейн была силой выдернута из кровати. Тяжелая коса черных волос легла на ее левое плечо, одновременно липкий комок вполне определенной жидкости медленно стек по внутренней стороне бедер. Она погрузила ноги в шерстяной ковер и уставилась на голову старухи в пышном чепце, приплюснутом сверху. От этого пугала исходило тепло наряду с сильным запахом, который был таким ядреным, что, казалось, мог сбить с ног на расстоянии двадцати ярдов. Сердце Элейн остановилось, прежде чем снова забиться в бешеном ритме. Это был вовсе не сон. Она не могла припомнить, чтобы раньше во сне ей удавалось чувствовать чей-то запах. И все же этого не могло быть в реальности. Ведь это не их с Мэтью спальня. Где ее нейлоновая пижама? Эти стройные волосатые ноги не принадлежат ей, пухленькой Элейн, которая регулярно сбривала растительность со своего тела. И волосы на ее лобке были под стать волосам на голове, блекло-каштановым,
Она сделала глубокий вдох, успокаивая дыхание. Ей тридцать девять лет. И ей не впервые снится, что она спит. Не о чем беспокоиться. Сейчас, когда она поймет, что это всего лишь сон, она проснется. Так всегда происходило в ее сексуальных снах, как раз в преддверии ожидаемого невероятнейшего оргазма. Неожиданно она почувствовала слабое давление внизу живота. Ей нужно в туалет. Разве это не доказывает, что она во сне?
— Девочка, что у тебя хворает?
При ближайшем рассмотрении старуха еще больше походила на персонаж из фильма по роману Чарльза Диккенса. Пожалуй, на женский вариант скупца Скруджа [3] , которого сыграл Бела Лугоши [4] .
3
Скупец Эбенезер Скрудж, персонаж романа Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе».
4
Актер, в 1930-х прославившийся исполнением роли графа Дракулы в одноименном фильме, а также снявшийся в ряде фильмов ужасов.
— Ты глядишь, будто не узнаешь свою старушку Хэтти!
С каждым словом изо рта старухи вылетало облачко белого пара, придавая сцене еще больше нереальности.
— Ах, я тебе твердила, носи с собой чеснок, говорила, что это остановит его лордство от грязных намерений к моей бедняжечке! Не бойся. Он уехал, этот сассенах. И больше не будет лапать тебя грязными ручищами. Ты хорошая девочка. Я не позволю тебе быть другой. Сядь-ка сюда. Постыдись Господа, стоишь здесь в ночной рубашке и с растрепанными волосами.
Элейн не заметила, как ее развернули и вынудили пересечь всю комнату, легко бы вместившую гостиную, столовую и кухню их с Мэтью квартиры. Большая прямоугольная кровать загораживала большую часть света. Элейн оступилась, выпрямилась и споткнулась снова. Она чувствовала себя Золушкой после бала, потерявшей одну туфельку. Добравшись до изогнутой деревянной скамьи, она плюхнулась на обитое ярко-желтым шелком сиденье. Тупая боль пронзила таз. Она в изумлении уставилась на девушку, отражающуюся в темных глубинах зеркала. Волосы, безжалостно выбившиеся из косы, были черны, как ночь. Глаза — два громадных темных омута — отразили и вернули пристальный взгляд.
Незамедлительно ее волосы, длиной до талии, были уложены на голове в тугой узел с помощью сотен шпилек, острых, как иголки. От боли из глаз Элейн брызнули слезы.
— Подымайся сейчас же. Ты должна помолиться перед завтраком, о да. О том, что этот сассенах не запятнал твою душу.
Элейн увидела в зеркале, как скрюченная рука схватила девушку за шею. Старуха потащила неуклюжую, спотыкающуюся Элейн в противоположный конец спальни. Весь угол комнаты занимала массивная черная ширма. Она мерцала и переливалась.
Резким толчком Элейн остановили перед простым нелакированным столом. Она ощутила, как пальцы еще сильнее надавили ей на шею. Колени подогнулись, и она рухнула, как подкошенная, на край ковра и холодный твердый деревянный пол. На стене над столом висело большое, выглядевшее заплесневелым, распятие. Сдавливающие шею пальцы — такие же твердые, как и деревянный пол, граничащий с ковром, — заставили Элейн склонить голову.
— А теперь молись, дорогая. Очисти свою душу от грязи и скверны. Молись усердно, ибо старая Хэтти не возьмет вину на себя. Не сможет сейчас, потому что ты больше не девочка старой Хэтти. Он сделал это, этот нечестивый сассенах, забрал мою маленькую бедную девочку.