Проснись, моя любовь
Шрифт:
Чарльз положил лоб ей на плечо. Пальцы нащупали то место, где были соединены их тела.
— Замечательно, — прошептал он, поднимая голову. — Соединение мужчины и женщины — самая прекрасная вещь на земле. Никогда не позволяй никому доказывать тебе обратное, — горячо прибавил он.
Глядя в эти прекрасные, полные морской синевы глаза, Элейн верила всему, что он говорил.
— Почувствуй это! — все еще поддерживая левой рукой ее под ягодицы, другой он снял ее правую руку со своей шеи. Чарльз направил их сплетенные руки к месту, о котором
— Почувствуй нас!
Она была горячая, мокрая и скользкая. Его плоть погружена в нее. Основание его члена было горячим, влажным и скользким от нее, от него. Он направил их пальцы вдоль его плоти, внутрь нее. Она была полностью открыта для него, для них. Ноздри Элейн расширились.
Лицо Чарльза смягчилось. Он отпустил ее руку. Она сразу почувствовала одиночество, когда их пальцы разъединились. Он легонько поцеловал ее в губы.
— Ты моя жена, Морриган. Все, что мы делаем вместе с тобой, хорошо и правильно. «Муж да прилепится к жене своей». Никогда не забывай этого. Никогда не забывай ощущение нашего слияния. Вместе. Одно тело. Одна плоть. Прошу тебя, если ты когда-нибудь усомнишься в святости нашего брака, поделись этим со мной. Хорошо?
Элейн была осторожно опущена на землю. Чарльз выскользнул из нее. Влага на ее бедре была прохладной и скользкой. Она опять почувствовала пустоту и одиночество, от которых хотелось выть во весь голос.
— Черт! Я же собирался использовать методы для предотвращения наступления беременности. Я понял, что не могу насытиться тобой. Мне бы хотелось, чтобы ты забеременела не раньше, чем через год. Совершенно очевидно, беременность будет препятствовать нашим маленьким сексуальным развлечениям. Есть еще так много неисследованных вещей. Давай-ка попробуем кое-что сделать сейчас, надеюсь, так мы уменьшим вероятность зачатия.
Чарльз потянул Элейн назад к ручью и завел в воду.
— Что ты делаешь! — она вырывалась из его рук — вода оказалась ледяной!
Он засмеялся.
— Пошли! Я обещал, что никогда не сделаю тебе ничего такого, чего бы я не сделал себе.
Не успела она что-либо возразить, как он опустился на колени посередине ручья, увлекая ее за собой. Чарльз сел на корточки так, что вода покрыла его гениталии. Его глаза расширились. — Вот черт!
Элейн захихикала.
— На твоем месте я бы не смеялся, — предупреждающе заявил он, плеснув водой ей на грудь.
У Элейн перехватило дыхание.
— Точно говорю. И будет еще холодней, если я опять плесну на тебя, — добавил он. Он коснулся ее ног и широко развел их.
Ее таз погрузился в ледяную воду. Элейн завизжала.
— Тише!
Чарльз просунул под нее руку. Элейн вновь завизжала и непременно бы выпрямилась, если бы он не удерживал ее другой рукой за плечо. Его пальцы скользнули в нее, заставляя открыться. Ледяная вода хлынула внутрь тела.
— Ты совсем тупой? — закричала она, внезапно замерев, услышав эхо голоса, который произнес сленг двадцатого века.
Маленькие огоньки танцевали в
— Какие странные эвфемизмы ты иногда выдаешь. Я говорил тебе, что хочу предотвратить зачатие. Я не могу достать сперму обратно, так что придется заморозить ее.
К тому времени, когда он закончил с Элейн, та уже полностью окоченела.
— Не беспокойся, — смеясь, произнес он. — Обещаю, что согрею тебя ночью.
Элейн наградила его громким взрывом смеха, когда он выудил из ручья свои бриджи и на них из всей застежки оказались только две пуговички. Он бросил на нее потешный взгляд.
— Я женат на буйной помешанной, — шутя произнес он.
Смех мгновенно прервался. Мэтью считал Элейн таковой. И как говорилось в записке, Мэтью любил Элейн. Что бы сделал Чарльз в подобных обстоятельствах?
Платье Элейн вымокло насквозь. Было на редкость холодно для этого времени года. Правда, она вспомнила, как однажды в Чикаго весной пошел снег. Она поспешно направилась в сторону дома, получив одобрение от Чарльза, пока тот прикидывал, как получше закрепить брюки, чтобы они не сваливались с него. Вскоре он нагнал ее.
— Кто пишет записки? Кейти сказала, что ты уже получила целых три штуки.
Губы Элейн сжались. Черт бы побрал эту Кейти! Могла ли она хоть когда-нибудь держать свой рот на замке? Просто необходимо поскорей выдать эту девицу замуж за камердинера, если Элейн хочет иметь частную жизнь.
— Морриган, я задал вопрос. Кто написал записки?
— Никто, — она споткнулась, зацепившись ногой за кончик коряги.
Чарльз поймал ее.
— Не неси чепухи, — резко сказал он, синие глаза сверлили ее взглядом. — Это один из твоих злобных родственников?
Элейн молчала.
Синие глаза смягчились.
— Морриган, тебе двадцать один год. Ты сейчас женщина. Во всех отношениях. Моя женщина. Они не смогут причинить тебе боль. Ты свободна. Ты не должна слушать их неискреннюю болтовню, всякие набожные глупости. То, что между нами происходит, — это никого не касается. Они не смогут разрушить это, если ты не позволишь.
Мозг Элейн тупо зафиксировал последнюю информацию о Морриган. Записки выглядели так, будто были написаны не двадцатиоднолетней девушкой. Казалось, их автор старей и хитрей самой Медузы Горгоны.
При входе в дом они столкнулись с выводком Боули. Те, как обычно, светились решимостью покритиковать в самый неподходящий момент. Миссис Боули презрительно шмыгала носом, Пруденс свирепо смотрела, а Мэри выглядела загадочно.
— Вы пропустили обед, — произнесла миссис Боули. — Ты всегда была дурной девчонкой. Взгляни на себя! Вы выглядите так, как будто вывалились в луже, что в общем-то характерно при твоей сомнительной репутации!
Чарльз взял Элейн под локоть.
— Это именно то, чем мы и занимались, миссис Боули. Хотя я бы не стал описывать мою репутацию, как сомнительную. Прошу простить нас. Мы совершенно вымокли и если не переоденемся, то можем простудиться.