Проснуться невестой
Шрифт:
– Не сердись, душа моя, – и не подумал подняться с кресла Витольд. – Я в расстроенных чувствах.
Но в этот раз Алеся по-настоящему сердилась. Наверно сказывалась обида за Валери. Перед глазами встало лицо девчонки со слезами, дрожащими на ресницах. А сколько их ещё прольётся, если она увидит своего ловеласа в комнате почти подруги?
– Я обещала, что отлуплю тебя, если посмеешь ещё хоть раз явиться в мою спальню?! – Алеся стянула с головы влажное полотенце и угрожающе скрутила его в тугой жгут.
Витольд, видя серьёзность её намерений,
– В гневе ты восхитительна, душа моя.
Он ловко маневрировал, спасаясь от полотенца, но Алесе всё же удалось жахнуть его пониже спины:
– Зачем ты пришёл?! Рассказать, что расстался с очередной «малышкой» и переключаешься на другую?! – ещё один удар достиг цели. – Когда ты повзрослеешь?! Когда станешь способен на глубокие чувства и серьёзные отношения?!
Он вдруг остановился и перестал пытаться увернуться от ударов.
– Когда?! – Алеся не преминула воспользоваться его беззащитностью, отсыпая по полной.
– Никогда, душа моя, – грустно ответил Витольд. – Я никогда не смогу начать серьёзные отношения с той, кого люблю.
Это было так неожиданно, что орудие наказания выпало из руки. Витольд любит кого-то по-настоящему?
– Но почему не сможешь?
– Это сделает её несчастной.
– Ты про кого?
Витольд уселся на подоконник.
– Ты её, если и знаешь, то вскользь. Она не из нашей среды.
У Алеси вдруг мелькнула догадка. Настолько невероятная, что тут же была признанна вполне возможной. Леся села на подоконник с противоположной стороны с удивлением изучая другого Витольда. Не дурашливого прохвоста, а неожиданно грустного и серьёзного.
– Да, душа моя, знаю, что ты скажешь. Сам виноват. Нарушил золотое непреложное правило. Влюбился в поклонницу, а чувства поклонниц вспыхивают также быстро, как и гаснут. Я сразу знал, что убиваю себя, но не мог противиться влечению. Она особенная. Ангел святой и грешный. Раньше думал, так не бывает.
– Ты про Валери?
Витольд встрепенулся:
– Как ты догадалась, душа моя?
Алесе снова захотелось треснуть Витольда, только теперь по голове, чтобы прочистить ему мозги.
– Зачем ты её отверг, если любишь?!
– А, что, надо было просить руки у её папаши Лорда? Разбежался старый чопорный хрыч отдавать свою дочь за танцора.
– Она сама сбежала от него к ТЕБЕ!!! Просила её любить, а ты выдворил обратно!
– Знала бы, душа моя, чего мне стоило в ту ночь остановиться, – рука Витольда сжалась в кулак. – Но я не мог так поступить с ней. Она святая юная наивность жила одним днём, а я видел, что будет дальше. Все её родственники как свора собак начали бы травлю. Уж они постарались бы сделать жизнь невыносимой. Но разве дело в них? Ты ведь сама знаешь, что такое любовь поклонников. Сколько бы она длилась? Неделю, две? А что потом? Нет, я должен был прекратить всё в тот же день. Я перестал доверять себе. Ещё одна робкая просьба Валери, и я бы уже не смог остановиться.
– Но почему ты даже не допускал
– Допускал, – Витольд отвернулся к окну. Прислонился лбом к стеклу. – Я душил в себе надежду, но она всё равно, прорывалась наружу… до тех пор, пока не увидел Валери с другим. Она появилась на моём концерте в сопровождении Лорда Дункана. Влиятельный богатый красавчик. Подходящая пара для Леди из знатного рода, – в словах проскочил горький сарказм. – Я понял, она пришла поставить точку. Показала мне, что всё закончено. Словно хотела сказать: «Начинай новую жизнь. Забудь. Я же смогла»… А я не смог. Мелисса, душа моя, не смог…
Выходит, все эти ужимки закоренелого ловеласа и беззаботного балагура лишь маска, чтобы спрятать боль? Алесе тоже стало больно за них обоих. Она подбежала к Витольду схватила за грудки и начала трясти:
– Какой же ты болван! Когда ты её отверг, она чуть не умерла. Этот Лорд Дункан был такой же неудачной попыткой забыть тебя, как все эти твои «малышки» – забыть её. Знаешь, чем этот год занималась Валери?! Она берёт уроки танцев. Каждый день по нескольку часов проводит у станка, чтобы стать для тебя интересной!
– Что?!
Алеся продолжала трясти Витольда, а тот смотрел стеклянными глазами. Только бормотал:
– Это правда? Какой же я осёл!
Они оба не слышали, как в комнату вошёл Виктор Валериевич.
– Что здесь происходит?! Этот негодяй тебя обидел?!! – не своим голосом прорычал он, в два шага подскочив к окну.
Алеся вмиг осознала, какая двусмысленная картинка предстала перед боссом: она в коротком успевшем немного распахнутся халате, раскрасневшаяся и взъерошенная, тягает за грудки Витольда. Леся резко одёрнула руки, но прежде чем успела хоть что-то сказать, блондин произнёс с грустью и досадой на себя:
– Ещё как обидел, милорд, но не её.
Кулак Шевцова молниеносно заехал по скуле Витольда. Танцор отлетел в угол комнаты.
– Виктор, что ты делаешь?! – Алеся преградила Шевцову дорогу, изо всех сил стараясь не допустить продолжения расправы, – Валериевич… – спохватилась она. – В смысле, Эдвард, – поправилась ещё раз, навалившись на него всем корпусом и понимая, что даже это ничего не даст.
И будто накала страстей было мало, в комнату на шум прибежала ещё и Валери. Она, конечно, не поняла происходящего. Её взгляд залип на одном человеке, а остальные перестали существовать.
– Витольд, – сломя голову подбежала к танцору. – Не троньте его! – бросила Шевцову с таким негодованием, что этот крик остановил его лучше всякого Алесиного рукопашного сопротивления.
Валери помогла Витольду подняться. Схватила валявшееся на полу полотенце и чистым краем аккуратно промокнула кровь, сочившуюся из разбитой губы.
– Витольд…
А потом вдруг замерла. Будто поняла, что делает что-то недозволенное. Опустила глаза. Перестала дышать. Витольд, наоборот, дышал часто и глубоко. Он легонько коснулся дрожащими пальцами её щеки: