Просроченная виза
Шрифт:
Наконец позвонил и Турецкий.
– Мы в Шереметьеве-1. Заводская стоянка. В двух джипах прибыли трое мужчин и две женщины. Мы готовимся, скорее всего, будем брать перед началом рулежки. Хочется все-таки посмотреть эту их систему. А у вас как?
Грязнов рассказал, что обыск ничего, кроме кровяных следов в одном из холодильников, не дал. Видимо, все документы увезли с собой. Спросил, нужна ли дополнительная помощь.
– Спасибо, – засмеялся Турецкий, – нас тут с избытком. Володя постарался на совесть. А ты знаешь, какой у них самолет? Як-40. На таком лететь в дальнее зарубежье как-то… не очень себе
– А я мимо поеду специально. Вы там, в темноте-то, не заблудитесь?
– Наоборот, это наше спасение! Не отличишь от техников…
Когда задержанные охранники собрались уже выходить под конвоем собровцев, Грязнов еще раз обратился к ним с небольшой речью:
– Ну вот что, парни. Я сейчас разговаривал с нашей бригадой, которая работала в Шереметьеве, и хозяина вашего, и начальника, и двух женщин, и еще одного, он кто – водитель? – всех повязали. И вот вам мое последнее слово: у вас тут вчера замучили и убили человека. Если никто не скажет, кто это сделал, вина за убийство ляжет на всех. А это и организация, и отягчающие, много чего. Статей на всех хватит. Думайте, пока не доедем до Москвы, потому что потом будет поздно.
– А чего думать-то? – будто проснулся старший охраны. – Вы вот повязали Ступина с Назаровым, с них и спрашивайте.
– Так ведь и они – как вы. Везем, говорят, а чего, не знаем. Дети совсем, понимаешь, сынок?
– Не, начальник, нам и своего хватает, а чужого не нужно. Да они и не в нашей фирме работают, они у Гоги.
– А что у вас за фирма-то?
– «Вихрь», в Подольске. ЧОП, как говорится.
– А-а, – словно вспомнил Грязнов. – Так он ваш, значит, Кирюхин-то? Ну, который того, кого охранял, ухлопал? А бабу его вашему хозяину привез? В подарок, да?
– Чего спрашиваешь, если и сам все знаешь? – обозлился вдруг один из охранников.
– Чего мне известно, это мое дело. А вот ваше подтверждение нужно. И называется оно – сотрудничество со следствием. За что иной раз, уже в суде, хорошее снисхождение бывает. Это вам известно? Если нет – подумайте, я честно сказал: до Москвы у вас время есть. Поехали. Ребята, выводи их!
От здания аэровокзала в машине работника аэродромной службы к стоянке Яка-40 проехали трое – двое мужчин и женщина. Видно, они были хорошо знакомы с тем, кто их подвез к самому трапу, опущенному на заснеженный бетон. Они тепло попрощались. Самый крупный мужчина что-то протянул водителю, тот ловко спрятал нечто похожее на сверток за пазуху короткополого тулупа. Махнул всем троим рукой, сел за руль машины, над кабиной которой вращалась оранжевая мигалка, и тут же уехал в темноту. За ним сразу же отъехала другая машина, стоявшая неподалеку.
– Сейчас его возьмут, – глядя в бинокль ночного видения, сказал Кондратьев. – Ничего не понимаю! В Як без этих никто не садился, экипаж не появлялся тоже. Где же еще двое?
Трое продолжали топтаться у трапа, пока наконец вдали не показалась еще группа людей.
– А вот, кажется, и экипаж… Сколько их должно быть?
– По-моему, трое, – сказал Турецкий. – Самолет же маленький. Или четверо – со стюардессой.
– Тогда почему этих шестеро?
– Значит, среди них те, кого нам так сильно не хватало, – улыбнулся
– Подожди, пусть сядут. Их же должен дежурный на машине выводить на рулежную дорожку. Пусть успокоятся, посчитают, что все в кармане. Вот тут мы им и испортим настроение… Мои там сейчас выясняют, какой компании принадлежит машина и куда они намерены лететь. Где, по крайней мере, первая посадка.
– Что-то тянут… – недовольно заметил Турецкий. – А у Славки все в норме. Никакого сопротивления, но и вокруг полная пустота. Считает, что весь компромат на себя эти деятели прихватили с собой. Поэтому первым делом – багаж.
– Я проинструктировал. – Кондратьев оторвал от глаз бинокль и спросил: – Хочешь взглянуть? Не среди них ли твоя знакомая?
Турецкий уставился в тяжелые окуляры, провел по зеленоватым фигурам и хмыкнул: – Да вот же она! Стюардессу изображает. Надо же? А здоровый и толстый – это наверняка грузин. Он, как Сталин, «ти» говорит. Пошли!
Кондратьев забрал бинокль, глянул сам и скомандовал в рацию, висевшую у подбородка:
– Приготовиться! – И когда трап поплыл вверх, добавил: – Пошли!
Бойцы быстрыми тенями выскочили из автобуса, припаркованного у стены ангара, и юркой цепочкой устремились к черной туше самолета.
Засвистели двигатели. Вдали показалась машина со светящимся трафаретом на крыше.
– Ну вот, теперь и моя работа, – сказал Кондратьев, вставая. – Ты подожди высовываться. Когда трап снова опустят, вот тогда и выходи.
Он выскочил из автобуса, ловко обогнул стоящий самолет и подбежал к машине, которая как раз сделала круг и остановилась перед носом Яка. Через минуту из кабины машины показался человек и, сложив руки крестом над головой, приблизился к носу самолета, под кабину летчиков. Посветил им фонариком, что-то прокричал. И тотчас же трап самолета, словно отвалившись от хвоста, пошел вниз.
Миг – и в салон ворвались бойцы Кондратьева.
Владимир подождал подбегающего Турецкого и сказал ему весело:
– Ну вот, как обещал, сделал, теперь ваши действия, Александр Борисович!
Они поднялись в салон – просторный, оборудованный широким диваном, двумя столами, откидными креслами и баром со стоящим на нем телевизором.
Бойцы заняли места у иллюминаторов, у входа в кабину пилотов и у выхода.
– Здравствуйте, господа, – сказал Турецкий. – Вы, кажется, забыли пройти пограничный контроль. И таможенный. А некоторые – даже и паспортный, не так ли Элина Кирилловна?
Элина в красиво сидящей на ней форме стюардессы стояла, бессильно прислонившись к стене.
– Можете показать ваш паспорт? А билет? Нет, не можете? И правильно, у вас этого просто нет. Ну ладно, это даже не второй вопрос. – Турецкий повернулся к Авдееву, полулежащему в расслабленной позе на диване. – А вы куда собрались, Олег Никифорович? Ну как же так! Он, – Александр ткнул пальцем в сгорбившегося в кресле, явно тесном для него, Георгия Чартхилаву, – целый день меня уговаривает встретиться с вами, а когда я наконец выразил согласие, вы вместе с ним сбегаете, как нашкодившие пацаны! В чем дело? Несолидно, господа. Вот и пришлось мне, как говорится, если уж гора не идет к Магомету, то… помните? Владимир Александрович, попросите пилотов выйти к нам. Рейс-то все равно отменяется.