Просроченное завтра
Шрифт:
Алена поднялась.
— Дима, я хочу поехать со Степкой. Стас, он нормальный. Он знает, как с детьми обращаться…
— И что? Пусть знает, и что? — Думов усмехнулся. — Ты что, реально дурочка или играешь? Я что, тебе сына отдам? Ты, знаешь, трахайся с кем угодно, но сын — это сын. Это мой сын.
Повисла пауза. Дима нарушил тишину первым.
— Хочешь пойти к психологу? Или сама справишься? Может, тебе со своим врачом поговорить? Может, гормоны надо проверить?
Алена выпрямилась.
— Я здорова. Я решила уйти от тебя еще в августе.
— И
Его голос не выражал никаких эмоций.
— Из-за врача. Хотелось родить здорового ребенка. И не в России.
— А жить, значит, в России собралась? Чего тебе не хватает? Я тебе давко предлагал машину получше купить. Что он тебе такое предложил, что не предложил я? Чего тебе не хватает?
Она не отвечала.
— Секса? Так я не запрещаю тебе с ним спать. Спи, сколько влезет!
— Дима, прекрати! Я тебе не продавалась… Ты меня не покупал.
Он тоже вскинул голову.
— Я на это надеюсь. И, знаешь, думал, что даже если ты уйдешь после гринки, у меня останутся хорошие воспоминания. Мне действительно было с тобой хорошо. Мне было хорошо, — повторил он уже более нервно. — Но ты не ушла. Ты даже ребенка решила мне родить. Что ж так изменилось-то теперь? Что ж он за герой- любовник такой?
— Я просто его люблю…
— Просто любишь? — Дима хмыкнул и дернул головой. — Ну так и люби просто. Шестнадцать часов лету, в чем проблема? Что, он тебе билет не купит? Так я куплю. Да хоть завтра…
— Дима, хватит! — прорычала Алена. — Мне тоже больно.
— А мне не больно, — он облизал губы и громко сглотнул. — Мне обидно. Обидно за Степку… Но мы справимся без мамы. Ничего страшного не произойдет. На смеси здоровые дети тоже вырастают.
— Дима, ты меня не понимаешь?
— Это ты меня не понимаешь, Лена. Мой сын не поедет в Россию ни при каких условиях. Уясни это и пляши от этого. Тебя и твоего Стаса это устраивает? Тогда ты свободна хоть завтра. Я не знаю, какие бумаги надо подписать, но, наверное, в интернете все есть.
— Дима, — прорычала Алена, сжимая кулаки. — Ты специально палки в колеса мне ставишь?
— Какие палки? Какие колеса? — рассмеялся Дима. — Все по закону. У меня в группе только что мужик развелся. Я теперь все тонкости американского бракоразводного процесса знаю. А ты, видимо, нет. И твой Стас не знает. Все по понятиям, да?
— Дима…
Алена замолчала, понимая, что еще звук от нее самой или от него, и слезы польются в три ручья. Но Дима не думал останавливаться.
— Я не буду говорить про твои измены. Я готов пятьдесят на пятьдесят и деньги, и ребенка. Только с условием, что он не покидает пределы Калифорнии без моего согласия. А этого согласия никогда не будет. Если тебя это устраивает, то суд нам не нужен. Если нет, здравствуй самый гуманный суд в мире… — Дима выдержал театральную паузу. — Ты все еще хочешь разводиться? Или все-таки к доктору сходишь?
Алена больше минуты смотрела ему в глаза, а потом выплюнула:
— Какая же ты сволочь, Думов!
Он даже не улыбнулся. Лицо его оставалось приветливой маской, а голос
— Лена, я бы попридержал сейчас язык. Мы не в России. Так своему Стасу и скажи. Может, он еще сам передумает и найдет себе нормальную бабу в своем болоте, а? Без хвоста. И не будет нам жизнь портить. Такой вариант возможен? Или я размечтался?
Алена молчала.
— Знаешь что, поспи-ка ты сегодня на диване. Я уложу ребенка после кормежки в кроватку. А можешь вообще к нему ехать. У нас со Степкой смесь есть. Я справлюсь. Завтра возьму день и посижу дома. А вы пока ознакомитесь с законами, по которым мы живем. Здесь, слава богу, закон не дышло. Я думаю, тебе есть, о чем теперь подумать. Для начала посмотри в словаре на букву Дэ слово «диворс», а потом уже кидайся мне им в лицо. Ду е хомворк герл!
Он сделает ее «домашнюю работу» невыносимой, но она не девочка, чтобы ей подобное кидали в лицо. Она тоже знает свои права. Не хочет видеть ее — не надо, но Степа такой же сын ей, как и ему.
— Лена, поставь карсит на место.
Она продолжала держаться за ручку автокресла. В его руке была трубка телефона.
— Поставь! Иначе я звоню в полицию и сообщаю о попытке киднеппинга. И пусть они разбираются дальше что да как. Тебе нужны такие проблемы с законом?
Алена бросила автокресло и сцепила руки перед собой: они тряслись.
— Ты зачем это делаешь? — голос ее тоже дрожал.
— Я ничего не делаю, — голос Димы сделался совсем глухим. — Я жил спокойно, ходил на работу, заботился о жене и сыне. Это ты непонятно что делаешь с нашей жизнью. Лена, сходи к врачу. У тебя, кажется, с гормонами проблема. Послеродовая депрессия или как это у вас называется? Лена, ну серьезно, не дури.
Он положил трубку на кухонный островок и засунул руки в карманы джинсов.
— Лена, нашему сыну месяц. Он совсем кроха. Ну что ж ты делаешь? За что ты его так?
— Это ты, а не я!
Она прошла к двери, схватив лежащий на столе мобильник.
— Лена, ты насовсем?
Она глядела на него волком.
— Видишь же, что у меня нет ключей!
Она не хотела хлопать дверью. Дверь хлопнула сама: оказалась для дрожащих рук Алены слишком тяжелой.
— Мне приехать? — спросил Стас, когда она ему еще даже ничего не сказала. Понял, что все нехорошо по ее тяжелому дыханию.
— Не надо. Сейчас Степка проснется, я его покормлю и спать лягу. Ты тоже поспи. Легко не будет, я тебе же говорила…
А больше она говорить не могла. Зажмурилась и закусила губу.
— Ленка, я приеду просто обнять тебя.
— Не надо, не слышишь, что ли? — проговорила она сквозь слезы.
— Как раз-таки слышу, что нужно…
— Я буду укладывать ребенка. Думов не пустит тебя в дом. И я не могу выйти. У меня Степка. Я завтра позвоню тебе. Пожалуйста, не перезванивай…
Она вытерла глаза руками, как когда-то в детстве, и пошла в дом. Хотя даже мысленно не могла сейчас назвать эту картонную одноэтажку домом. Дима сидел на диване, сцепив руки между коленями.