Простая история

Чиркова Вера Андреевна

Наняв две крытые коляски, делимся на пары и едем в разные стороны. Я с Алимом отправляюсь в лавку Чануа, договориться о помощи с купцом, а язва с Бижаном едут проверить, не пришел ли все-таки Тахар туда, где содержатся наши животные. А потом, если его нет, отправятся к знакомым Бижана, нанять пару-тройку его оборотистых друзей для поиска по гостиницам и чайханам.

Глава 12

Мы искали Тахара весь день. Кроме нанятых Бижаном местных пронырливых парней, из тех, что всегда находятся где-то посреди между законопослушной частью населения и жульем, по городу

бесплатно бегало почти полтора десятка подростков из портовой гильдии гонцов. Услышав от их предводителя, жилистого паренька с глазами взрослого мужчины о том, что они постановили помочь мне без денег, я немедленно назначил своим штабом недорогую чайхану, расположенную на перекрестке возле рынка. И тайком договорился с хозяином, что на нашем столе будет всё время стоять казан с горячим супом и блюдо с лепешками.

И каждому гонцу вначале наливали полную миску густого мясного супу, а потом уже я выслушивал донесение. Впрочем, ничего при этом не теряя. Ответ залетающих в чайхану пацанов я читал издали по их виноватым рожицам.

Ничего не нашли и люди домовладельца, хотя их было четверо. И все знали город как пять пальцев, каждую подворотню, проходной магазин, незапертую калитку и удобный балкон.

На рынке уже зажглись масляные фонари, лавочники заносили в помещение разложенные на улице товары, редкие покупатели спешили приобрести то, на что днем не хватало денег или времени. Многие работники получали оплату ежевечерне и теперь торопились потратить ее на приобретение продуктов, большинство из которых к закрытию рынка заметно подешевело. Нищие копались в кучах мятых овощей и фруктов, которые торговцы отбрасывали в мусорные тележки. Жаркую ночь в запертом помещении этим дарам природы все равно не пережить.

Хозяин чайханы, уже протерший тряпкой неопределенного цвета освободившиеся топчаны и столы, все чаще с ожиданием посматривал на нас. Не подходя с предложением освободить место только потому, что мы сегодня своим присутствием сделали ему неплохую выручку. Я сам видел, как ближе к вечеру его разносчики бегали куда-то в соседнее заведение за лепешками и пирожками.

Вот только его укоризненные взгляды меня мало волновали, другого обвиняющего взгляда карих глаз я хотел бы миновать любым путем. И точно знал, избежать объяснения с Лайли не получится.

Однако вскоре стало ясно, что прощаться с засаленной подушкой, которую мне подсунул под седалище чайханщик, все же придется. Гонцы, намотавшие по городу не один десяток лиг, уже больше полчаса не появлялись, Бижан, отправивший своих наемников в ночные злачные места ловить сплетни, смирно сидел рядом, незаметно растирая под столом больную ногу, Рудо с Алимом должны были ждать нас у Дженгула, купца из лавки Чануа.

Пойдем, — вставая с нагретой подушки, тяжело вздохнул я, — нас уже, наверное, ждут. Да и хозяину пора закрывать заведение.

Мы не спеша вышли из дверей, чайханщик резво загремел за нами засовами, словно опасаясь, что мы раздумаем и вернемся в низкое помещение, пропахшее горелым маслом и чесноком.

Не понял он, что не его чайхана нам так приглянулась. Просто, пока сидишь и встречаешь прибегающих с отчетами гонцов, все еще жива надежда, ну не этот, так следующий принесет долгожданную весть. В любом большом городе каждый день теряются люди. Особенно новенькие. Ведь каждый город — это целая система, со своими правилами, законами и ловушками. И вполне

закономерно, что чаще попадают в них именно те, кто не знает правил выживания в данном месте. Не запомнил новичок тупичков, опасных только в определенное время суток, не понял правил общения, не поинтересовался заранее приоритетами аборигенов. И в результате стал заметен на фоне туземцев, словно над ним повесили яркий вымпел.

Проще всего в таких случаях, как ни странно, двум категориям людей, очень богатым, окруженным заботливыми слугами и охраной, и потому стоящим на особом положении. И тем, кто относится к самым низшим слоям общества и потому не ждет ни от кого ни понимания, ни доброты. Еще почти в безопасности сильные воины, наемники и вообще мужчины, которые держатся группами. А вот такие новички как наш тургон, не представляющие себе всей подлости и низости ожидающей их в любом переулке, самые частые жертвы беспощадной системы по имени чужой город.

И неважно, что после того, как им с Лайли чудом удалось вырваться из лап ограбивших их бандитов, тургон сам некоторое время был главарем организованной им шайки. В которую вошли такие же, как он, ограбленные путники и беглецы. В силу своего воспитания Тахар был самым благородным в округе бандитом, не бравшим рабов и не убивавшим путников. Банде достаточно было припугнуть небольшой обоз несколькими меткими выстрелами Лайли, целившейся только в конечности противников. Забрав продукты, деньги и ценности, банда окольными путями отправлялась отдыхать в небольшую деревню, старосте которой неплохо платила за молчание.

Вот и казался парень самому себе бывалым и неуязвимым. Обычная ошибка провинциала в большом городе.

Мы уже почти дошли до лавки Чануа, когда сзади раздался окрик и нас догнал топот босых ног по теплой базарной пыли.

— Господин… — тот парнишка, которого мы так торжественно подвезли вчера до пристани, приостановился и согнулся почти пополам, чтобы отдышаться.

А меня кольнуло в сердце недоброе предчувствие.

Я шагнул к одетому в рванье гонцу и, подхватив его на руки, как потерявшую туфельку принцессу, почти бегом понес в лавку. Бижан, прихрамывая, спешил следом и по его сопению я догадывался, что бывалый воин почувствовал то же, что и я.

Влетев в дверь, распахнутую выглянувшим на негромкий стук Дженгулом, решительно прохожу в дальнюю комнатку и опускаю испуганно сжавшегося парнишку на топчан.

— Дайте ему пить, — не успел я это произнести, как к мальчишке уже протянулось пара пиал с чаем.

— Ну, рассказывай, и не бойся, здесь все свои, — мягко предлагаю, дождавшись, пока гонец напьется и его глаза примут привычную раскосую форму вместо круглой.

— Мои… знакомые… сказали… — с сомнением поглядывая на сгрудившихся вокруг нас мужчин, пробормотал парнишка, — в один дом пришел странный вор…

Он ненадолго смолк, то ли давая нам понять необычность случая, то ли прикидывая, сколько можно рассказать, чтобы не выдать своих друзей.

— Ну? — не выдержал язва.

— Хозяин… его побил… и велел бросить в сарай… вот… — он протянул мне покрытый засохшими бурыми пятнами лоскут, и от одного взгляда на зеленоватую тряпку что-то оборвалось в груди.

Я сам вчера помогал тургону выбрать эту бледно-зеленую рубашку, вышитую по вырезу чуть более темным растительным узором.

— Это он… — хрипло выдавил Рудо, страдальчески поджав губы.