Простая история
Шрифт:
— Он сказал, что ты очень интересный человек, и что твоя профессия требует много времени и сил, и что… — Тут Кира замялась.
— Договаривай, не тяни кота за хвост, — не выдержала я.
— Ему тебя жаль. И если честно, я с ним согласна на все сто.
— Надо же, какое единодушие! И где же ты хочешь, чтобы я работала, если не секрет?
— Да хотя бы в моей фирме. У нас секретарь получает больше тебя в два раза.
— Ну, спасибо, дорогая подруга, за то, что ты меня так высоко ценишь, — поблагодарила
Я обиделась на подругу. Мне казалось, что она совершила предательство по отношению ко мне. Весь следующий день я мысленно возвращалась к нашему разговору, поэтому не сразу заметила, что пятый класс во время урока перемигивается и улыбается, глядя на меня. Вдруг в стенном шкафу послышалась возня. Я подошла, открыла дверь — и увидела сидящего на корточках и очень довольного собой Виталика Клемнева. Виталик стал вылезать из шкафа.
— Нет, нет, нет, — остановила его я. — Раз ты решил прослушать урок в шкафу, там и оставайся.
Виталик покорно вернулся в шкаф. Через несколько минут я услышала его грустный голос:
— Ольга Юрьевна, мне сидеть неудобно.
— Зачем же ты тогда полез в шкаф? — спросила я.
— Так смешно же, — ответил он. — Всем весело.
— Тогда веселись, — сказала я и повернулась к классу. — И вы веселитесь — он же ради вас старался.
Класс перестал улыбаться, а я подошла к шкафу и сказала Виталику:
— Вылезай. Никому почему-то не смешно.
Когда урок закончился и ребята ушли, я обнаружила кем-то забытый, сложенный вдвое листок белой бумаги. Развернула его и прочитала:
«Завещание
Я, Антокольская Анастасия Александровна, находясь в здравом уме и трезвом рассудке, завещаю в случае моей смерти Рощиной А.А. свой цифровой фотоаппарат, всю свою одежду и собаку; Цветковой Е.Р. всю свою косметику, все диски и сотовый телефон; Топилиной М.Н. завещаю свой компьютер, кошку Мусю и все свои украшения; Сосновскому И.М. дивидюшник и ВВК. Прошу меня помнить и поливать цветы на моей могиле. Мною написано и заверено у нотариуса».
Ниже стояли подписи всех наследников.
«Дети, насмотревшись детективов, уже придумали новую игру, — решила я. — Может быть, и мне на всякий случай составить завещание — вдруг я не доживу до конца учебного года из-за такого, как Виталик Клемнев. Надо будет как-нибудь получить консультацию у адвоката. Он же знает, как правильно составить завещание».
Но вот отгремел и танцевальный марафон. Через несколько дней, вечером, когда я готовилась к урокам, раздался телефонный звонок. Мама сказала, что меня спрашивает приятный мужской голос.
— Как прошли танцы? — Это
— Замечательно, — ответила я. — Мы заняли второе место.
— А почему не первое? — удивился он. — Плохо разучили движения?
— Первое место занял одиннадцатый класс. Мы решили не переходить ему дорогу.
— Тогда понятно, — произнес он. — Это выглядит очень благородно с вашей стороны, а мне понравилось разучивать движения с вами. Может быть, попробуем еще?
— Конечно, — не стала я ему сразу отказывать, — на следующий год мы танцуем вальс, и вы снова будете моим партнером.
— Следующий год… — В его голосе послышалось неподдельное разочарование. — Ждать довольно долго.
— Но я же не могу заставить время бежать быстрее, — логично возразила я.
Он замолчал, а затем нерешительно произнес:
— А я хотел попросить вас провести субботний вечер вместе со мной. Один мой знакомый открывает цветочный магазин. Будет небольшое торжество, мы смогли бы потанцевать. Как вы на это смотрите?
У меня невольно вырвалось:
— А почему я? Я ведь не отношусь к числу друзей одного вашего знакомого.
— Просто мне захотелось пойти туда с вами и хоть как-нибудь, да загладить свой недавний промах.
Я согласилась на его предложение, но, положив трубку, долго сидела возле телефона. Меня одолевали сомнения: правильно ли я сделала, сказав адвокату «да». Я ведь почти его не знала и к тому же имела не самое лучшее представление о характере этого человека. Особенно меня смущала пощечина, которой я наградила его в нашу последнюю встречу, а еще настораживало, что я стала объектом разговора адвоката с Кирой, это мне очень не нравилось.
Адвокат заехал за мной, как всегда, идеально одетый, отутюженный, пахнущий дорогим паромом, словно он только что сошел со страницы модного журнала. В машине я украдкой пыталась разглядеть его. Мне казалось, что такие люди живут где-то очень далеко, за гранью разумного, настолько безукоризненной у него была стрижка, гладковыбритым лицо, а одежда, наверное, никогда не мялась. Адвокат, заметив, что я его исподтишка разглядываю, спросил:
— Что-то не так?
Я предпочла ничего ему не отвечать и стала смотреть в окно.
Все мои переживания оказались напрасными. Как-то так произошло, но все время, которое мы были в кафе, я почти ни с кем не разговаривала, кроме Олега.
Началось с того, что он спросил у меня, что я буду пить.
— Мартини, — ответила я. Мне кажется, если бы я в этот момент сказала, что я родная дочь Бабы-яги, он бы не так удивился.
— Мартини? — удивленно повторил он и машинально произнес: — С апельсиновым соком?
— Нет, у меня на него аллергия. Лучше с водой или со льдом.