Простая правда

Пиколт Джоди

– Стивен тут ни при чем, – вздохнула я. – Я закончила очень трудное дело, и… мне нужно расслабиться.

– Но ты выиграла это дело. Я видела в новостях.

– Угу, но выиграть – не самое главное.

К моему удивлению, Леда ничего не сказала в ответ. Как только она выехала на трассу, я уснула и резко проснулась, когда мы въехали на ее подъездную дорожку.

– Прости, – смущенно сказала я. – Не ожидала, что сразу вырублюсь.

Леда с улыбкой похлопала меня по руке:

– Можешь отдыхать у нас столько, сколько захочешь.

– О,

я ненадолго.

Я достала с заднего сиденья чемоданы и вслед за Ледой поднялась по ступеням крыльца.

– Что ж, мы рады принять тебя на две ночи или на два десятка ночей. – Она наклонила голову. – Телефон звонит, – сказала она, толкнув дверь и бросившись к телефону. – Алло?

Я поставила чемоданы и потянулась, чтобы размять затекшую спину. Кухня Леды была, как всегда, чистенькой и выглядела в точности, как я ее помнила: на стене вышивка в рамке, банка для печенья в форме свинки, черно-белые квадраты линолеума. Закрыв глаза, я с легкостью представила себе, что никогда отсюда не уезжала, что самым трудным решением, которое мне пришлось принять в тот день, был выбор между садовым креслом на лужайке и скрипучими качелями на террасе с навесом. Леда, стоящая на другом конце кухни, была явно удивлена, услышав голос позвонившего человека.

– Сара, Сара, тише… – успокаивала она. – Was ist letz? – Я улавливала лишь обрывки незнакомых слов. – …an Kind… er hat an Kind gfuna… es Kind va dodt.

Опустившись на табурет у столешницы, я ждала, когда Леда закончит разговор.

Но и после окончания разговора Леда долго держала трубку в руках, а потом, бледная и потрясенная, повернулась ко мне:

– Элли, прости, но мне придется поехать в одно место.

– Хочешь, чтобы я…

– Оставайся здесь, – твердо произнесла Леда. – Ты приехала отдыхать.

Я смотрела, как отъезжает ее машина. Какой бы трудной ни оказалась проблема, Леда все уладит. Ей всегда это удавалось. Положив ноги на второй табурет, я улыбнулась. Я пробыла в Парадайсе каких-то пятнадцать минут, а мне уже стало лучше.

Глава 3

– Neh! – визжала Кэти, лягая парамедика, пытавшегося посадить ее в «скорую помощь». – Ich will net gay!

Лиззи смотрела, как сопротивляется девушка. Подол ее темно-зеленого платья был запятнан кровью. Плотным полукругом стояли потрясенные Фишеры, Сэмюэл и Леви. Стиснув зубы, вперед вышел высокий блондин.

– Отпустите ее, – сказал он на чистом английском.

Парамедик обернулся:

– Приятель, я только хочу помочь ей. – Ему удалось затолкать Кэти в заднюю часть «скорой». – Мистер и миссис Фишер, вас приглашают поехать с нами.

Сара Фишер рыдала, ухватившись за рубашку мужа и умоляя его о чем-то на языке, непонятном для Лиззи. Он покачал головой, потом повернулся и пошел прочь, приглашая мужчин идти вместе с ним. Сара робко забралась в «скорую» и, взяв дочь за руку, что-то нашептывала ей, пока Кэти не успокоилась. Парамедики закрыли двойные двери, машина загромыхала по

длинной подъездной дорожке, раскидывая гальку и поднимая клубы пыли.

Лиззи понимала, что ей придется поехать в больницу, чтобы побеседовать с врачами, которые будут осматривать Кэти, но пока не двинулась с места. Вместо этого она наблюдала за Сэмюэлом. Он не пошел за Аароном Фишером, а стоял точно вкопанный и смотрел, как «скорая» исчезает из виду.

Мир проносился мимо. Цепочка флуоресцентных ламп над головой напоминала разметку посередине мощеной дороги, быстро бегущую, если смотреть с заднего сиденья багги. Носилки, на которых она лежала, резко остановились, и голос над ее головой произнес:

– По моей команде – раз, два, три!

Кэти пронесли по воздуху и опустили на холодный сверкающий стол.

Парамедик сообщил врачам ее имя, а также – Боже правый! – что у нее кровотечение там, внизу. Над девушкой склонилось женское лицо, и голос произнес:

– Кэти? Ты говоришь по-английски?

– Ja, – пробормотала она.

– Кэти, ты беременна?

– Нет!

– Можешь сказать, когда у тебя была последняя менструация?

У Кэти зарделись щеки, и она молча отвернулась.

Она поневоле обратила внимание на осветительные приборы и шум этой странной больницы. Яркие экраны, заполненные волнообразными линиями, доносящиеся со всех сторон гудки и жужжание, редкие голоса, звучащие со странной синхронностью и напоминающие ей о церковных гимнах, исполняемых многоголосым круговым каноном.

– Кровяное давление восемьдесят на сорок, – сказала медсестра.

– Частота пульса сто тридцать.

– Частота дыхания?

– Двадцать восемь.

Врач повернулся к матери Кэти:

– Миссис Фишер, ваша дочь была беременна? – (Потрясенная до глубины души, Сара уставилась на мужчину.) – Господи… – пробормотал врач. – Снимите с нее юбку.

Кэти почувствовала, как чьи-то руки стаскивают с нее одежду, дергают за нижнее белье.

– Это часть платья, и я не могу найти пуговицы, – пожаловалась медсестра.

– Их там нет, оно сплошное. Что за…

– Разрежьте, если надо. Мне потребуется анализ мочи и кала, анализ на ХГЧ и клинический анализ крови. Отошлите данные по группе крови и ее совместимости в банк крови. – (Перед Кэти снова всплыло лицо врача.) – Кэти, я сейчас осмотрю твою матку. Понимаешь меня? Расслабься. Мне надо ощупать у тебя между ног…

При первом же осторожном подходе Кэти лягнула врача.

– Держите ее! – скомандовал врач, и две медсестры закрепили ее лодыжки ремнями. – А теперь просто расслабься. Я не сделаю тебе больно. – Пока доктор диктовал медсестре с планшетом, по щекам Кэти катились слезы. – Помимо лохий, мы имеем вялую, не сократившуюся матку размером около двадцати восьми недель. Похоже на открытое устье шейки матки. Сделаем ультразвук, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Как кровотечение?

– По-прежнему сильное.