"Прости, любимая, так получилось..."
Шрифт:
Не дожидаясь, пока Тед припаркуется, он выскочил из машины. Последние несколько шагов, отделявшие его от Лии, оказались самой трудной частью пути в тысячи километров. Он замер в нерешительности.
Сердце пропустило удар, когда девушка, словно почувствовав его присутствие, обернулась — медленно-медленно, как во сне. Самая долгая секунда в его жизни. Та самая, которую он так ждал — и боялся. Сейчас.
Её глаза широко распахнулись, и Дэн прочёл всё без слов. Изумление, неверие, радость. И… любовь. Последний шаг — и Лия оказалась в его объятиях. Здесь, живая, настоящая.
Её лицо у него в ладонях, большие пальцы ласково прочертили линию скул. Центр его вселенной — этот сияющий взгляд и выбившийся из-под шапочки рыжий локон. Она улыбнулась ему, только ему — так счастливо и немного растерянно, ещё не до конца поверив в происходящее.
— Вот значит как? — раздался совсем рядом полный затаённой ненависти голос. — Еще одну решил угробить? Одной моей дочери тебе показалось мало?
Дэн вздрогнул, застыл, на секунду зажмурился, затем резко открыл глаза и медленно повернулся в сторону говорившего.
— Добрый вечер, господин Леруа, — глухо произнёс он.
Высокий холёный мужчина с седыми волосами, в длинном чёрном пальто и тростью с серебряным набалдашником в руках, напоминал классического аристократа, словно сошедшего с книжных страниц.
— Добрый вечер? Может, ты ждёшь, что я еще и руку тебе подам? Бегите от него, девушка, бегите, пока не поздно, потому что этот алкоголик, психопат и убийца сломает вам жизнь. Или отправит на тот свет, как мою Кору.
От таких несправедливых слов Лия ахнула, закрыв лицо руками, но, быстро опомнившись, бросилась на защиту:
— Вы не можете так говорить! Вы же ничего о нём не…
— Поезжайте домой, мадемуазель, — резко перебил её художник. — Уже темнеет.
Последнее, что она уловила перед тем как двое мужчин вошли в ближайшее кафе, — слова гневно потрясающего тростью отца Коры:
— Мерзавец, жаль, что тебя тогда не посадили.
Дэн шёл впереди, как под конвоем, низко опустив голову, и молчал. Сердце Лии сжалось от острой жалости к нему, и она едва не заплакала. Ей хотелось побежать следом, обнять, утешить, сказать, что он давно искупил свою вину и как никто заслуживает счастья.
— Любимый мой, любимый… — шептала она, усевшись в машину и прижавшись разгоряченным лбом к оконному стеклу.
Комментарий к Глава 133. Шапочка Лии - https://fotki.yandex.ru/next/users/svb4010/album/496271/view/5476183
========== Глава 134. ==========
Лия умирала от беспокойства и то и дело выглядывала в окно — не покажется ли у ворот знакомая машина. Холодный пронизывающий ветер гнал позёмку, а снежинки, которые всего час назад крупными хлопьями мягко падали вниз, устилая белым ковром недавно расчищенные дорожки, вдруг превратились в злые колючие льдинки, кружащиеся в бешеном танце метели.
Наконец он вернулся: холодный, чужой, запорошенный снегом, блестевшим на ресницах.
Здесь что-то неуловимо изменилось. Дэн не находил вещей на привычных местах, а хуже всего — пропала всегда стоявшая под натюрмортным столом бутылка коньяка. Она отыскалась на полке, где раньше можно было пальцем делать пометки на толстом слое пыли. Сейчас здесь царила нехарактерная чистота. Художник скрутил пробку, налил янтарный напиток в бокал и тяжело опустился на стул.
Он провел ладонью по лицу, вытирая влажные капли от растаявших снежинок и уставился в одну точку. Отец Коры прав. Тысячу раз прав. После того, что произошло, он не имеет права наслаждаться жизнью. Острое чувство вины вновь захлестнуло его с головой.
Макс всегда говорил: «Ты превратил себя в труп, разве Кора обрадовалась бы, увидев тебя таким? Открой глаза, слепец, посмотри вокруг…»
Открыл. Посмотрел. И как же теперь больно. Она рядом, тёплая, живая, восхитительная… Лия. Он должен её уберечь — в первую очередь от себя самого. Он проклят. Не подпускать её к себе — единственный выход.
Злобный призрак из прошлого явился не случайно — это предупреждение для того, кто посмел забыться. Обещания, данные мертвым, следует выполнять. Дэн никогда не считал себя суеверным, но сейчас почти физически ощущал липкий, обволакивающий страх. Всё повторится, всё снова будет так же, этого не изменить. Его руки в крови, он обречён нести смерть тем, кого любит. Он должен её отпустить, должен, как бы тяжело это ни было.
Измученный тяжелыми мыслями художник стиснул зубы и так сжал бокал, что едва не раздавил его.
— Я понимаю, как вам больно, — произнёс где-то за спиной тихий и такой бесконечно родной голос.
Дэн резко обернулся. Лия стояла и смотрела на него, прижав руки к груди. Какие же у неё глаза, сколько в них жалости, участия и… любви. Он вдруг остро, до кристальной ясности осознал, что если она останется возле него ещё хотя бы на пару минут, он уже ничего не сможет с собой сделать. С этим надо покончить разом, одним махом — иначе ему просто недостанет сил.
— Убирайтесь! Я вас в дом впустил, так какого чёрта ещё в душу лезть! Вон отсюда! — яростно выкрикнул он и с силой запустил бокал в стену. Осколки со звоном брызнули во все стороны у неё над головой.
— Что? — беспомощно выдохнула Лия, но Дэн уже отвернулся, закрыв глаза, и почти ничего не слышал от отдающегося в ушах гулкого биения собственного сердца.
— Вы… как же… я думала, что … а вы… — каждое её слово ранило ему сердце, слёзы в голосе любимой причиняли физическую боль. Больше всего на свете он хотел сейчас броситься перед ней на колени и просить прощения, но это было невозможно…
Хватит! Это невыносимо! Она немедленно уезжает отсюда. Пусть остается один со своими воспоминаниями, со своей невестой, а она здесь больше ни при чём! Лия заливалась горючими слезами, кое-как упихивая вещи в сумку. Руки дрожали настолько, что она еле справилась с застёжками на ботинках и куртке.