Прости меня, если сможешь
Шрифт:
И если, бодрствуя, я еще мог держать себя в руках, то над снами был не властен.
В такие моменты я остро жалел, что проклятье не сделало свое дело, как должно.
Лучше бы мне вообще не быть, чем переживать такое позорище.
Я тихо сполз голой спиной по дереву двери и сел на полу – ссутулившись, упершись локтями в колени и обхватив голову ладонями.
Жалкое зрелище.
Меня, взрослого мужика, боевого мага, примчалась спасать пониженная в правах, не нюхавшая пороху пигалица. С матушкиной бронзовой статуэткой наперевес.
…дура, если бы за мной
…хотя, её, может, и не тронули бы…
Кое-как выпрямившись, я побрел в постель, как старая развалина.
Темная, наверное, решила, что я тряпка.
Я повозился в прозрачном сумраке летней ночи, нащупывая одеяло, и натянул его на себя, закукливаясь.
Смешно сказать – я в плену провел всего-то пару дней, нас отбили почти сразу же, а поди ж ты. И пусть умом я понимал, что это, в общем-то, не моя вина, это проклятие выискивает бреши в моей защите – все равно перед перепуганной девчонкой было стыдно.
Резкий всплеск эмоций и сидение голышом на полу дали себя знать – спина, голени и колени противно болели. Даже не болели, а так – ныли на грани восприятия. Вроде бы терпимо, но нудно, изматывающе.
Я поплотнее завернулся в теплую шерсть одеяла, с запоздалой благодарностью вспомнив мать, и мимоходом подумал, что решение уехать было верным – иначе сейчас надо мной вместо одной озабоченной наседки четыре скакали бы. И на мать с сестрами не прикрикнешь, чтобы ушли и не добивали остатки самоуважения…
Уже уплывая в сон, я успел поймать за хвост мысль – надо бы завтра ее проинструктировать. Чтобы в случае реальной опасности сидела мышью и не вздумала в драку встревать. После того, как все закончится – там уже решать надо по обстоятельствам, смотря кто победил. А до того… Не надо.
Пусть она и темная, и бывший враг – все равно. Я несу за нее ответственность.
Глава 4
– Доброе утро, Лиза.
Вот уж чего я не ожидала услышать, так этого. Я спустилась на кухню сразу, как проснулась, в шесть тридцать – невыспавшаяся и до сих пор злая, как черт. Понадеялась, что если потороплюсь, то смогу позавтракать в одиночестве, а там зароюсь в уборку. Потому что вчера мы успели только распаковаться, проветрить и слегка вымести комнаты, приготовить постели и навести что-то вроде порядка на кухне. Запрусь в ванной и не выйду оттуда, пока: а) не остыну и б) не отдраю все до такой степени, что там действительно можно будет мыться, а не плесень собирать мочалкой. Правда, я не уверена была, какой из этих пунктов наступит раньше. Потому что зла я была – очень.
Казалось бы, ну орет и орет по ночам – какое мое дело, что там с этим типом, мне с ним детей не рожать. Но…
Вчера, после беспокойных мыслей перед сном, его вопль разбудил меня, и я спросонок рванулась на крик еще на военных, дотюремных рефлексах – на помощь, как к своему. А светлый взял и вышвырнул меня, как щенка.
Идиот. И я дура. СтОим
А теперь он сидел за столом все с тем же «тазиком» и все с той же спокойно-ироничной улыбкой на губах и желал мне доброго утра!
Ну не гад ли?!
Я замерла.
Вот и посидела в одиночестве!
Я настороженно остановилась на пороге кухни. Не то, чтобы я ждала, что меня сейчас выставят и отсюда…
Но пойти мыть ванную я вполне могу и без завтрака!
Моя злость требовала выхода, а ванная комната генеральной уборки, так что…
Потом поем.
Но не успела я развернуться, как светлый снова меня окликнул.
– Лиза, доброе утро! – впрочем, агрессии или злости в его голосе, несмотря на нажим, не прибавилось, и я сделала над собой усилие.
– Доброе утро, Мэттью, – я улыбнулась так ослепительно, что мужчина напротив аж прищурился.
Ясно же, что человек пытается сделать вид, что ничего не было – так не будем обострять.
– Как спалось? – безмятежно поинтересовался светлый.
Нет, вы посмотрите на него!
– Вы…
– Ты.
– Ты…
– Вы.
– Вы… – я осеклась. Прикрыла глаза. Вдохнула. Выдохнула. Задавать вопрос уже не было смысла, и так ясно – издевается.
И я, так ничего и не сказав, отвернулась готовить свой кофе.
– Лиза, – почти сразу прозвучало мне в спину, я непроизвольно дернула плечом, но не обернулась. – Лиза, посмотри на меня, пожалуйста.
Я скрипнула зубами, но… приказ есть приказ. Помни об этом, темная ведьма. Он приказывает – ты подчиняешься. Молча.
Дождавшись, пока я подниму на него глаза, светлый улыбнулся и произнес:
– Извини, я не должен был на тебя кричать.
Я удивленно сморгнула. Извиняется?
Сначала издевается, потом извиняется… что вообще в голове у этого типа? Господи боже, дай мне сил и волшебный напильник. Срезать эти дурацкие браслеты и свалить из этой сумасшедшей страны.
– Нет, это я не должна была, – я мотнула головой. – Меня это не касается.
– Не касается, – легко согласился Мэттью. – Поэтому ты больше не будешь врываться в мою комнату вне зависимости от того, что ты услышишь.
– А если… – я начала и прикусила язык.
– А если – что? – иронично уточнил светлый.
– Ничего.
– Вот и прекрасно.
Одурительный аромат кофе наполнял кухню, вытесняя неловкий холод воцарившейся тишины. Я села за стол, обхватила обеими ладонями обжигающую чашку и покосилась на мужчину, невозмутимо почитывающего какой-то толстенный том.
– Я уеду сегодня на целый день, – произнес он, заставив меня слегка вздрогнуть, будто меня застукали за подглядыванием.
– Хорошо, – кивнула я, ожидая распоряжений.
Которых не последовало. Светлый продолжил пить чай и читать.
Прождав с десяток секунд для верности, я все же уточнила:
– А мне что делать?
Мэттью вскинул голову и пожал плечами.
– Что хочешь. Только будь любезна, если соберешься сбежать, спрячь ключ под цветочный горшок у входа, ладно? Он у нас единственный, не хотелось бы, знаешь, фамильной защиты лишиться.